Дома мать всегда была нервная, всегда орала, объяснять ничего или не умела, – или не хотела, – поэтому, все время находясь с ней в одной комнате, приходилось напряженно терпеть. И, вероятно, – один раз не вытерпел, – и в лоб полетели железные краски. Разбили его, и мать, – уже с плачем, – отмывала мою голову от крови в раковине.
Часто в квартире звучал, как ни странно, гитарист Кузьмин, которого я ненавидел, и его первые звуки были так неприятны, что выворачивали наизнанку. Еще звучал Митяев, кассеты которого я старался ей потом регулярно дарить. «Крепитесь люди, скоро лето». Потом, на новой квартире и приближаясь к настоящему времени, у нее не звучало ничего – ни слушиваемого ей с ее институских времен, ни потом.
Соседские дети были обыкновенными уличными мальчишками, с играми в ножички, взрывами гидропирита, солнышками на качелях, лазаньем по крышам и прочими радостями детской жизни. Я выходил на улицу мало. Или вообще не выходил гулять. Что происходит и сейчас – но сейчас и не особенно могу, и вообще не хочу ее видеть, улицу Тулы.
Квартиру часто проливала соседка сверху, объясняя это за бытым краном. Виноват, видимо, был кот малыш, который, за пертый уже в нашей – этажом ниже, квартире – своим боевым ором не давал жить никому в доме. Но не утонул. И бабка платить не стала. И ремонт никто не сделал.
А у меня с детства был сломанный нос. Или, как выясняется, проблемы в развитии кости или хряща или врач его знает чего еще. Но скапливались в нем с семи лет кровавые сопли и заложен он был всегда. И решила мать отвезти меня в ту же Семашко для прокола пазухи. Но, увидев подвал и пыточное кресло, в котором проходил осмотр, – я сказал, что не надо. Это было одно из немногих выявлений моей собственной воли по какому бы то ни было вопросу. Мать же сказала, «как хочешь». Теперь мне 32, нос в том же состоянии, и из-за него пришли в то же состояние другие органы дыхательной системы.
Вся сила моего здоровья проявилась в селе Колюпаново. У матери есть и был сослуживец Валерий Павлович (не сомневаюсь, претендовавший когда-то на роль мужа, как и некоторые другие представители), у него была и есть машина, а у матери желание верить в Бога. Все вместе привезло нас на Крещение в купель, в которую отправлен был только я. Сама не полезла. Божественной милостью я сразу заболел двусторонней пневмнией и не мог вздохнуть еще некоторое время. А мать заставляла меня бегать из больницы за трамваями