– В отхожее место надо, – пояснил козлиный полушубок.
Вдруг из занимаемых временными постояльцами апартаментов донесся вопль, будто на живую жилы тянули.
Все переглянулись. В дальней комнате, в тельняшке, рейтузах и кирзачах, розовощекий губошлеп бил проститутку. Девица даже не пыталась биться, лицо ее было в крови, волосы взъерошились. Мореман щедро сыпал ударами и пинками.
– Он сейчас убьет ее! Ленька! Сделай что-нибудь! – Мими прижалась к нему всем естеством, взмолилась.
Ленька не выдержал и, подлетев к обидчику, нанес пьяному пару жестких пощечин. Тот попятился назад, не удержался и грохнулся на пол – ба-бах! – ударившись о дверную косячину.
– Молю, ай-ай, не убивайте! – заскулил постоялец, прикрыв лицо руками.
– Бабу бьют только трусы, – сказал Пантелеев и смачно плюнул большегубому в харю, повернулся спиной, с ухмылкой.
Достав финку из сапога, бросился к Леньке с гневным криком:
– Порежу змея!
Прогремел выстрел. Девки закричали. С потолка осыпалась немного штукатурка, и пошел едкий запах пороха. Ленька взглянул на губошлепа. Он валялся на полу, в том месте, где была голова, алел красный пучок. Он посмотрел на себя. Брюки и кофта были в сгустках крови черной.
«Новые портки запорол», – пришла первая мысль.
Воцарилась мертвенная тишина. Из сортира выбежал в козлином полушубке Пан, размахивая смит-вессоном.
– Что здесь случилось? – Он уставился на Пантелеева, потом на тело в месиве крови, потом на всех остальных.
– Ты фартовый, – сказал Дед, опуская обрез из рук Корявого.
– Спасибо! – Ленька глянул на Корявого, тот тяжело дышал.
– Сам не ожидал.
– Ничего себе ты шмальнул, а еще Корявым прозвали. Да ты же стрелок, «ворошиловский»…
Розовощекий детина трясущимися руками разделся, свесив мутон на спинку, уселся на трехногий стул, тот заскрипел под ним и окончательно развалился. Все разом загоготали.
– Тьфу на вас. – Мишка смущенно отмахнулся.
– Это наш атаман, – заметил тактично ему Варшава.
– Теперь он Фартовый.
Все следили за передвижениями вожака по комнате. Он молча подошел к растрепанной девице. Поднял ее с пола. Снял прилипшие к лицу прядки волос в крови.
– Идти сможешь?
– Да, – прошептала девица, и слезы покатились у нее из глаз.
– Иди. Умойся. Потом подсядешь к нам за стол. – Он придвинул два стула к столу и сказал: – Что же, такой нелегкой требой день сей увенчался. А тебе, Миша, еще раз спасибо. – Фартовый придвинул ему новый стул. И налил гакуры.
– Ну это мы… Нет, мне лучше воды, – мямлил Корявый. – Че с трупом будем делать?
– Как что? – Пан встрял. – Распилим – да в мешки. А вы, зазульки5, если кому сболтнете, – сказал он девицам, – то сами рыбок кормить в Обводном приметесь.
– Айда,