вот вертикаль, творящая мотив,
его услышишь, замерев у края,
и вызубришь, когда придёт прилив,
и уповая, как всегда, на случай,
на счастье может или на беду,
вновь будешь ждать таинственных созвучий,
кляня свою земную глухоту.
Рассечённый идол
Сделал выдох,
забыл про вдох —
рассечённый идол,
прошлогодний мох,
поздно для плоти,
но рано для духа —
пустынник, охотник,
частичка пуха,
вернее сказать:
частица праха —
немного отваги,
немного страха,
возвращался к началу
вдоль мёртвого русла —
сердце молчало,
слушая Музы.
«Точит, очень метко, очень…»
Точит, очень метко, очень,
через чур, и чур меня,
звонче меди, меди звонче,
жгучей белого огня.
Гнев – гниение – гиена,
гарь и копоть полуфраз,
копится морская пена —
заморочит Майя нас,
колобродит ропот улиц,
нарастающий в мозгу,
кружит улей, пчёлы пулей
у виска и по виску…
Наши песни неуместны,
обеззвучены уста,
станем мы водою пресной,
обратится в пар вода
и уйдёт на сине небо,
ненадолго, как всегда
после зрелищ, после хлеба
с неба падает вода.
«Шёпот огня …»
Шёпот огня —
первичный фон,
ты знаешь меня,
я – это он.
Пляски ветров
в песнях воды,
ты знаешь без слов,
я – это ты.
Ярче заря,
громче волна —
промолвят моря:
Жизнь солона.
В небо рукой,
в бездну стопой —
останусь такой,
пока с тобой.
Я – это сон
твой обо мне, —
поёт в унисон
голос в огне.
«Темнота зрачка к белизне тела…»
Темнота зрачка к белизне тела
стремится
не зная предела.
Вздрогнут ресницы.
Купанье нагими – шаг осторожен
в озёрах…
Белизна. Дробь дрожи.
Зеркало взора
заливает свет. В голубой купол
взвихрится
лепет. Тают губы.
Вздрогнут ресницы.
«Душа – виолончель…»
Душа – виолончель,
раскачай
качели детской печали
моей —
от земли до звезды
маятник маяты…
Виолончель – душа,
слушаю не дыша,
в устье сердца
впадает грусть,
разрастаясь внутри,
пусть…
Забери меня
и верни,
раскачай,
но не урони
невзначай…