мосты взрывая к вожделенью,
под прессом всех твоих соблазнов
сознание войдёт в дробленье,
и ты ещё не видишь глазом,
но чуешь близость водоёма,
и часть твоя метнётся плазмой
в дыру оконного проёма,
цвета рельеф приобретают,
а звуки вес, и беспрестанно
тебя, как пламя раздувают —
так мозг мутит марихуана…
Последний всплеск сорвёт лавину,
сметая всё, поток несётся —
в людей дробятся исполины
под дуновением эмоций.
«…И я проснулся. До зари…»
…И я проснулся. До зари
одно мгновенье. Тихо, мудро
торжественные фонари,
свет рассыпая, ждали утро.
Как в первый раз увидел вдруг
я стены комнаты, предметы
и люстры серпантинный круг,
и потолок в полосках света…
Гудел будильник за стеной,
а где-то там, за переулком,
скрёб дворник улицу метлой,
и шорох разносился гулко.
И почему-то я решил:
сей миг – есть поворот событий —
исходный миг. И уходил
мой прежний мир, мой мир забытый.
«Костлявая зима…»
Костлявая зима
уносит мою смуту,
в её руке сума,
в её часах минута
ещё побыть со мной
и прочь дорогой дальней,
по ниточке льняной,
до комнаты хрустальной.
Илиада
Огнём переполнялась Троя.
Восхода пена через край.
Они сошлись. Их было трое:
Парис, Елена, Менелай.
Ни воля Феба и ни Зевса,
во град, пылающий в печи,
свело их женское кокетство,
и искры сыпали мечи.
Парис убит. Теперь их двое.
Они стоят лицом к лицу.
Окрест их плачет, воет Троя,
гуляет пламя по дворцу.
Но даже кровь застыла в венах,
когда промолвил царь: «О, бред!
Чужой ты стала мне, Елена».
А позади десяток лет…
Десяток лет кровавых споров,
размолотых костей, костров
на алтарях и уговоров
друзей и ветреных богов,
и колесо бессонниц, пытка
ухмылок сальных, пьяных драк,
и тщетность вычислить по свиткам
ход ослепительных атак.
Когда пришла удача в сети,
Зевс время завязал узлом —
в утробе конской ждал столетья
данайский лев перед броском…
«Пора свершения закона!» —
подумал он, в момент когда
с клинком разящим шёл сквозь стоны…
И вот он здесь, и – пустота.
Дрожал рассвет в руинах Трои,
свой танец завершал огонь,
в его лучах, в победном зное
отгарцевал троянский конь,
присыпанный багровой пылью…
Трофеи, женщин и рабов
в округе