– С ним я потеряла девственность. Он был моим одноклассником.
Семен Ефимович никак не ожидал такой откровенности.
– И вы это так спокойно говорите?
После признания Щелкунова обрела прежнюю уверенность.
– Никому другому не сказала бы. А вот вам говорю… И даже не знаю, зачем.
– Не знаю, заслужил я или нет, но… я признателен.
Ворошить эту тему дальше было бы бестактно, но домыслов откровенность Щелкуновой давала множество. Если бы речь шла о любой другой женщине, Кац бы и ухом не повел, услышав то, что услышал, но зам по кадрам в своей новой окраске, появившейся буквально за двое суток, теперь вызывала его живейший интерес.
– Вы только не думайте, что между нами что-то есть, – словно предупреждая его мысли, быстро проговорила Щелкунова. – Я замужем, и счастливо, а сообщила вам это просто… просто по-честному. Ведь его трудоустройство происходит с моей подачи. Не поверите, но после школы – а прошло уже двадцать с лишним лет – мы до сих пор встречаемся всем классом. Конечно, чем больше проходит времени, тем меньше людей приходит, и вот… Этой весной на последней встрече в кафе он мне сказал, что ищет работу.
– Ясно, ясно. Я все понял. Можно закрыть тему.
Остаток обеда прошел в молчании. Когда вставали, Кац сказал:
– Я провожу вас до кадров?
– Хорошо.
По пути обратно тоже ни о чем не говорили. Прощаясь у дверей, Щелкунова почему-то заявила:
– А вы при близком общении совсем другой человек.
– Вы тоже, причем в самом положительном смысле, – не растерялся Кац. – Ну что ж, приводите своего Егорова в понедельник, все организуем, как договорились.
– Он не мой.
– Прошу прощения. Это слово «свой» – оно как паразит.
– Прямо с утра?
– Прямо с утра.
В этот момент дверь открылась изнутри, и собеседников едва не сшибла Федосеева.
– Ох, Семен Ефимович, здрасьте! Какими судьбами?
– Да вот… Обсуждали выход нового сотрудника.
– А-а, Егоров! К вам в лабораторию!
– Точно так.
– Договорились?
– Да. Жду его в понедельник.
– Ну, вот и прекрасно. Галочка, я на обед: если будут спрашивать, скажите, что я через часик.
– Хорошо, Римма Сергеевна.
Когда главная кадровичка повернулась к ним спиной, Кац легонько пожал ладонь Щелкуновой и, ни слова не говоря, отправился к себе. По дороге он пытался разобраться, что нового открылось для него в этой женщине. Что он знал о ней раньше? Да, симпатичная, да, за словом в карман не полезет. Работает по принципу «сказано – сделано». Теперь, после столь неожиданного признания, все изменилось. Кац чувствовал к ней нечто среднее между отцовской любовью