Раб. Книга 1. Чужая боль. Нидейла Нэльте

рукояткой кнута по лицу, я кидаюсь наперерез, ору, что он мой раб, она доказывает, что я должна его наказать… В общем, чудесно проведённый день, всегда о таком мечтала. Антер, то ли видя, что я скоро окажусь в тупике, то ли боясь, что решу поразвлечься с Олинкой, то ли желая хоть так защититься от нее, решает по-своему. Опускается на колени, хватает мои ноги, бормочет о прощении – за то, что прикоснулся к кому-то кроме меня, за то, что не удержался и скривился, за то, что прикоснулся без разрешения ко мне и ещё не знаю за что, Олинка всё же замахивается, ударяет кнутом – профессионально, не задев стоящую рядом меня, болезненно, он дёргается, кожа на спине лопается, он сжимает мои ноги сильнее, я ору на Олинку, что это мой раб… И понимаю, что второго такого кошмара просто не переживу.

      – Кто тебе разрешал лечиться? – переключается вдруг на своего.

      – Ты же сама разрешила! – отвечаю. Смотрит недоверчиво.

      – Ну дай пульт, а? Хоть разок нажать…

      Извращенка чёртова.

      – Не дам! – упираюсь. – Он мой!

      – Ну нажми сама!

      – Не хочу!

      Антер затих, не отпускает. Едва ощутимо трясётся. По спине льётся кровь.

      – Идём, – говорит Олинка, хватая ошейник.

      – Одень его! – напоминаю.

      – Обойдётся, – злобно отвечает. – Он меня плохо развлекал.

      – Госпожа, – взмолившись, восклицает раб. – Я же исполнял все ваши пожелания…

      – Кто тебе давал право говорить? – рука тычет в первую попавшуюся кнопку на пульте, мужчина падает, изгибается, пытается молчать, Олинка остервенело тыкает в остальные кнопки, добавляет сверху кнутом и успокаивается, только услышав вопль.

      – Вот так, – сообщает удовлетворённо. – Знаешь, что один мне придумал? Сразу же кричать, хотел чтобы не нажимала больше. Теперь все знают, нужно терпеть до последнего, и орать, только если невмоготу. Симулянтов такое ждёт… – мечтательно улыбается. Иди уже отсюда, психопатка грёбаная, видеть тебя не могу! Неужели таких полпланеты?? Взорвать тут всё к чёртовой бабушке! Ненавижу!

      – Ещё перечить будешь? – спрашивает. Раб тяжело дышит, глаза мутные, но на ноги встаёт, качает головой, хрипит, что никогда не посмеет, пусть прекрасная госпожа пощадит неразумного.

      – Пришлёшь мне одежду, ладно, лень нести? – спрашивает напоследок.

      – Так пусть он сам несёт, – предлагаю. Хоть чем-то будет прикрыться да кровь промокнуть. Олинка пожимает плечами, но кивает разрешающе. Исполосованный бедняга собирает одежду и на дрожащих ногах ковыляет за ней.

      – Как мне повезло… – выдыхает в мои колени Антер. Провожу рукой по волосам.

      – Пусти, медика возьму.

      Разжимает руки, но так и не поднимается. Снова назад отбросило, вот чёрт. Залечиваю рану, протираю тёплым мокрым полотенцем.

      – Иди, – говорю, – искупайся…

      Парня бьёт мелкая дрожь. Опускаюсь к нему, обнимаю, кладу голову к себе на плечо.

      – Ну всё хорошо, милый, всё хорошо, я постараюсь больше не допустить, надеюсь, ей надоест и… твою ж, не хочу так говорить, бедный тот, на кого она переключит внимание. Но ты мой…

      Чёрт, не то, он не собственность,