Раб. Книга 1. Чужая боль. Нидейла Нэльте

Вам нельзя говорить ничего, иначе не успеешь оглянуться, а вы уже спешите воспользоваться. Да, в меня много лет вбивали необходимость подчиняться, но мне по-прежнему не безразлично, что со мной делают! Да, знаю, если не исполню хоть малейший хозяйский каприз, меня ждут часы изматывающей боли, во время которой я буду молиться, чтобы наконец-то сдохнуть, чтобы хозяин подержал палец на кнопке чуть дольше, чем я в состоянии выдержать. Видишь, какое мне крепкое тело досталось, сколько его ни калечили – после медкабины как новое, начинай сначала! Да, в очередной раз вылезая из медкабины я готов на что угодно, лишь бы больше не попасть в неё, понимаю, что это невозможно, что хозяину всегда есть за что наказать, а и ни за что, просто для своего удовольствия – тоже никто не запретит! Но каждый раз думаю, а вдруг хоть немного оттяну эту участь, вдруг не сегодня, не сейчас, вдруг будет хоть полчаса без боли! Пусть это будут полчаса на полу, да хоть раком, только без боли!!! Давай, издевайся надо мной, покажи своим подружкам, какой у тебя послушный раб, что хочешь сделает, сам себя кнутом отходит, ведь он знает, что может быть ещё хуже! Ведь ему же безразлично, лежит ли он на полу под твоими ногами, стоит ли голышом на всеобщем обозрении, а если и не безразлично, так это вдвойне приятно, правда же?

      Позорище какое, разревелся идиот, расскажи ей ещё, где у тебя болит…

      Тамалия

      Всё я сделала не так, слишком рано, не доверяет он мне, не готов выговориться, хотя кажется, прекрасно понимаю всё, что мог бы сказать, чуть ли не мысли слышу.

      Антер до боли стискивает меня, замочив пеньюар, какое-то время не отдаёт себе отчёта, после останавливается – резко, видимо, приложив массу усилий и не удивлюсь, если снова прокусив губу.

      – Простите меня, госпожа, – отстраняется, отпуская.

      – Мне на «ты» больше понравилось, – улыбаюсь.

      – Простите, – вспыхивает.

      Лежащий в кармане пеньюара коммуникатор – привычка всегда держать его рядом – впивается в ногу и я протягиваю руку чуть поправить. Антер вдруг взвивается, в мгновение оказавшись на полу у моих ног, сжимая колени:

      – Не надо, пожалуйста, я никогда больше…

      – Ты чего? – удивляюсь, но тут же доходит: видимо, решил, что без пульта я бы к нему не отправилась. – Это комм, смотри, – достаю, демонстрирую. – Твой пульт в сейфе. Он мне не нужен, я бы выкинула его, если бы…

      – Что если бы? – хрипло. Отпускает руки, что это у него за «можно касаться – нельзя касаться»? Не подаю виду, что заметила.

      – Всё сложно, – вздыхаю. – Возвращайся в кровать.

      – Когда будете продавать?

      – Никогда. Клянусь.

      Да когда же ты уже научишься хотя бы подниматься сразу же, а не стоять ещё полчаса на коленях, выясняя, что тебе грозит?

      – Только не Амире, умоляю, не к ней, я всё сделаю, приказывай… Только не к ней… Что угодно… Лучше обратно на опыты… С колен не встану, любую прихоть исполню, только не возвращай меня…

      Кажется, меня тоже затрясло, обхватываю его голову.

      – Ты что… – шепчу, – никогда, не думай даже, никогда, клянусь тебе, я тебя ей не отдам, всё сделаю, чтобы ты даже случайно к ней