– Не знаю, что вам ответить, – Татьяна была в растерянности. Ей казалось, что это обычное дело – подобрать какой-то образ. Она ведь с тем же успехом могла сказать «разнёс все в щепки», «разбил в пух и прах»… Но да, не сказала.
Нестерова тоже молчала – ждала.
– Попробуйте порассуждать об этом на досуге, – наконец, сказала она. – А пока давайте вернёмся к вашему запросу. Эта Пандора – вы не видели во время приступов чего-то, что могло с ней ассоциироваться? Человека, фигуру, вещь?
– Нет, – качнула головой Татьяна.
– А голос? Откуда он идёт?
– Его как будто ветер приносит. Но приступы часто случались в помещении, где не могло быть ветра. Он – тоже галлюцинация, я уверена.
– Скорее всего, не всё так просто… – задумчиво отметила Жанна. И попросила: – Попробуйте вспомнить голос. Чей он? Кому принадлежит? Его тембр, тон – кто бы мог к вам так обращаться?
Память услужливо вытолкнула на поверхность серое, мглистое видение: пластиковые люди-куклы бредут по зыбкому, как болото, полу, ветер воет: «Ппан-доо-раа»… Дёрнувшись, Татьяна распахнула глаза, прижала руку к груди, успокаивая скакнувшее зайцем сердце. И заставила себя снова закрыть глаза.
«Ппан-доо-раа», – снова шепнул ветер. Злой, обвиняющий, нетерпимый, он люто ненавидел Таню, бросая ей это слово, как упрек. Борясь с собой и подступающим ужасом – только бы не сбежать, не сдаться! – она стояла на этом ветру, а он вдруг сорвался на визг и зарыдал тонко, по-женски: «Пандоо-ора-ааа». И Татьяна, открыв глаза, потрясённо выдохнула:
– Он похож на голос моей матери. И она будто напоминает, что я виновата…
Она слышала свои слова, будто со стороны – так трудно было в них поверить. Но внутри отозвалось, будто заслонка отодвинулась, впустив уверенность: правда, это была правда. Пройдя по телу волной, уверенность обживалась в душе, придавая сил. И страх перед Пандорой будто выцветал, теряя власть.
Нестерова захлопнула тетрадь и встала.
– Давайте остановимся на этом, – сказала она. – Попробуйте подумать обо всем, что открыли для себя сегодня. И ещё просьба: если что-то приснится, записывайте. Будем разбирать.
Татьяна кивнула, спуская ноги с кушетки. Голова была непривычно легкой, и в то же время переполненной мыслями – странное ощущение, но его хотелось сохранить. Взяв сумку, чтобы расплатиться, она взглянула на экран мобильника: там горело четыре пропущенных вызова, и все они были от Макса.
Она вынула пятитысячную купюру, и, пока Нестерова отсчитывала сдачу, набрала номер мужа. Он ответил мгновенно:
– Танюш, ну мы в опеку идем сегодня, или нет? – нетерпеливо спросил он. – А то мне уезжать после обеда, вернусь только через две недели. Предложили путевку по халявной цене, упускать не хочется.
– Но я в Москве… – растерялась она, удивляясь его неожиданному энтузиазму. – Вернусь через три часа, ты сможешь в это время?
– Ну, а что делать? Давай. Заберёшь