– Высокие отношения! – делано восхитился Василенко, и крикнул вслед выходящему из его квартиры Максу: – А почём прачечная?
– Лямов за тридцать отдам, – Демидов остановился у порога, глянул на собеседника: правда хочет купить, или так, язык почесать не обо что?
– Хорошо в твоих аптеках бабосики отмываются. Может, приобрести?.. – вслух размышлял Василенко. На его крысином лице проступила жадность. – За двадцатку возьму, не больше.
– Подают у церкви, – напомнил Макс. Желания продолжать разговор у него не было: какой смысл, ведь Танька так и не оформила на него генеральную доверенность на продажу сети. Говорила, сама проведет сделку – а он, как шавка, должен был носиться в поисках покупателя. Но за двадцать лямов она продавать не захочет, это едва ли половина от реальной стоимости аптек.
– А ведь перед продажей аудит нужен, да? – с невинным видом спросил Василенко. – Это ведь будут складские остатки считать… которых по бухгалтерии в разы больше, чем в реале. Документацию проверять… Задавать неудобные вопросы… Ай-яй-яй, как печально! И, кстати, я от хорошего человека слышал, что налоговики какую-то проверку затевают. Как назло, по медучреждениям – знаешь, все эти стоматологи частные, глазники… И аптеки, говорят, тоже.
Макс почувствовал, как немеет под левой лопаткой. Страх пополз по телу, как омерзительная сороконожка – холодная, царапающая, готовая впрыснуть яд. И ощущение бессилия захлестнуло его. Так и знал, что не надо было связываться с обналичкой! Теперь он замаран, и в крысоловке – загнали-таки в угол, чтобы отжать бизнес за бесценок. Твари!
– Да я тебя не тороплю! – со лживой заботой сказал Олег. И добавил своё любимое: – Подумай… до завтра.
Демидов со всей силы грохнул за собой дверью, надеясь, что какой-нибудь из африканских идолов рухнет на Василенко и вонзит ему в жопу копьё. Выскочил из подъезда, рывком открыл дверцу своей машины и полез в бардачок – там лежала плоская фляжка с виски. Сделал жадный глоток: похрен, что за рулём, хуже не будет – некуда… Его приперли к стенке, не отдаст аптеки добром – посадят, а бизнес всё равно отожмут. И не будет у него ни бабла, ни Алёны, ни даже Таньки – чтобы в тюрьму передачки носить. Эх, Танька! Как, как получить у нее доверенность?..
Он ничего не мог придумать.
Сдавая задом, Демидов едва не снёс скамейку, растопырившую кованые ноги у подъезда Василенко. Длинно выматерился, услышав звук удара – похоже, бампер завалил. Да и плевать! На всё теперь плевать…
«Поеду к Танюхе, поговорю, – подумал он. – Может, удастся убедить ее сделать доверенность на продажу фирмы».
А тоска бродила, разбухала внутри, как ком сырого теста. И он уже не знал, что лучше: бороться до последнего, ловчить, изворачиваться, врать… или признаться ей во всех грехах? Потому что пусть его лучше судит Танюха: с высоты своего великодушия и порядочности… которую он