Татьяна застыла.
Примеряли с Пандорой… с Пандорой!
Её будто под дых ударили – живот окаменел, воздух плотным комом застыл в груди. Пальцы, словно скрюченные судорогой, вцепились в края тетради. А из-за спины потянуло холодом: будто там возник темный провал, в котором шевельнулась, подбираясь ближе, голодная нежить.
«Бамм…» – от боя часов Демидова вздрогнула, и морок слетел – но страх, заползший в ее душу, всё ещё перебирал ледяными коготками. Её затрясло, тетрадка вывалилась из рук, но она подхватила её и принялась листать, жадно вглядываясь в строки.
Даты, имена, ничего незначащие события… И пустые страницы – дневник был брошен в конце осени.
О Пандоре больше – ни слова.
Татьяна вскочила, почти бегом направилась в комнату, на ходу стягивая с себя старую футболку. Нырнула в платье, кое-как застегнула пуговицу на груди. Схватила телефон, набрала номер Купченко.
– Мы уже поднимаемся, – пыхтя, сказал тот.
Она бросила смартфон в сумку и принялась натягивать сапоги. Едва накинув куртку, услышала стук в дверь и метнулась к ней.
– Грузчиков с высшим образованием заказывали? – деловито спросил Витька, шагнул в квартиру вслед за своим приятелем Назаром. Таня коротко поздоровалась и попросила:
– Вить, диван, кресла и стенку в большую комнату ставьте, пожалуйста. И дождитесь меня, мне к родителям надо. Простите!
– Тань, что случилось? Ты как на пожар…
– Потом!.. – крикнула она уже с лестницы. И выскочила из подъезда, едва не сбив с ног мужчину, несущего подмышкой аккумулятор от машины.
Позже она даже не могла вспомнить, как доехала в тот день до дома родителей. Взлетела по лестнице, позвонила в дверь – нетерпеливо, несколько раз подряд. Открыла мать – в тёмно-зелёном брючном костюме, накрашенная, с яшмовым кулоном на шее. Таня буквально вломилась в квартиру, и остановилась посреди прихожей, тяжело дыша.
– Ты чего носишься, как оглашенная? – недовольно спросила мать.
– Я поговорить хотела, – еле переведя дух, сказала Таня. – Можно?
– Ну, если ты одна, без толпы детдомовцев… – съязвила Елена Степановна, удаляясь в гостиную. Татьяна, борясь с нахлынувшим чувством вины – ну почему оно всегда возникает в присутствии матери?! – быстро скинула сапоги и прошла следом.
Мать уже сидела в кресле, перелистывая толстый глянцевый каталог одежды. Таня присела напротив.
– Мама, скажи, пожалуйста, кто такая Пандора?
Вздрогнув, Елена Степановна подняла на дочь испуганный взгляд, но быстро справилась с собой. Выражение равнодушия и скуки будто маской закрыло её лицо:
– Какая Пандора? – спросила она.
– О которой ты писала в своем дневнике, – не отступала Татьяна. – Я нашла его в бабушкиной квартире.
Мать скривилась и, пожевав губами, бросила:
– Это, как минимум, неприлично – читать чужие дневники.
– Прости,