Виола в раздумье закусила губу:
– Но ведь так не должно быть? Это необычно.
Гиацинт улыбался, глядя в сторону.
– Кто тебе сказал, что необычных вещей не должно быть? Признайся, ты ведь хотела шторм, ну хоть маленький. А то, за всё плавание ни одного большого приключения. Ну, отвечай, хотела?
Виола улыбнулась:
– В общем, да. Ну и что?
– А то, – серьёзно сказал Гиацинт, – что желания влюблённых должны всегда исполняться. Особенно, в свадебном путешествии.
Виола доверчиво смотрела на него.
– Разве, всегда-всегда?
– Всегда. Правда, не все сразу… Просто влюблённые – как дети – они плохого не желают и верят в чудеса.
Виола молча кивнула.
Ночью бушевала гроза. Без дождя, но с громом и вспышками молний. Скорость ветра достигла двадцати метров в секунду. Гиацинт приказал спустить топсель. Потом матросы, скользя как тени по пе́ртам марса-рея,[24] взяли два рифа на марселе.
"Дельфиниум" нырял и взлетал на гребни волн как настоящий дельфин. Виола восхищённо смотрела как парус, подтянутый риф-сезнями, уменьшается, словно по волшебству. Она стояла на палубе рядом с Гиацинтом.
“Слава Богу, хоть наверх не полезла, – думал он, поглядывая на светящееся лицо жены. – Её, попробуй, удержи!”
Капитан с радостью взял бы “сестричку” за руку и не отпускал от себя ни на шаг. Но он прекрасно видел всю неисполнимость этой идеи. Поэтому, только украдкой вздохнул.
Снизу послышался сердитый бас Адансона:
– Поживее, ребята! Люпин, осторожней, не свались оттуда! Торопитесь! Чертополох вам в зубы, бездельники! – Боцман повернулся и заметил Виолу: – А ты чего прохлаждаешься?! Ступай в рулевую рубку, тридцать акул тебе вдогонку! Живо!!
Гиацинт лишь посмотрел ей вслед, когда юнга, беспрекословно повинуясь приказу, помчалась в рубку. Капитан снова обратился к управлению яхтой.
– Какой сейчас ход судна?
– Девятнадцать, – откликнулся боцман. – Лаг бросали десять минут назад.
– Хорошо…
Гиацинт прикинул расстояние: “Девятнадцать, ну, двадцать узлов[25]… К утру, если повезёт, будем в Ливорно".
Гроза не прекращалась. Яхта летела вперёд, едва касаясь килем поверхности воды. К полуночи Гиацинт приказал убрать грот и большой кли́вер.
Слабо светясь в ночи, белый треугольник кливера упираясь пополз вниз. Упав на палубу, парус взметнулся, как огромное крыло альбатроса. Тимьян и Люцерна вдвоём ухватились за край мокрого тяжёлого паруса. Кливер сдался, и матросы свернули и закрепили его. Гиацинт оценивающе посмотрел на туго натянутый под ветром грот-стаксель. Земля была слишком близко…
“Пусть остаётся пока", – мысленно решил капитан. Прихватив подзорную трубу он поднялся на бушприт.
Ничего… Кроме бушующего моря и ветвистых молний. Через час наблюдатель доложил, что вдалеке по правому борту мелькнул огонёк.
Капитан спокойно кивнул, он ждал это сообщение.
– Фок на гито́вы. Убрать ма́рсель. “Не то врежемся, “ –