Так и сидели они, семейно: дед да баба, да курочка Ряба. В ногах у деда виляет верный Пушок. Динка, поджав хвост, высовывает свой нос из-за дровяника, боясь бабушкиного окрика.
Из дома выглянула Нина: «Пойдёмте все обедать, там и дети проснулись!» И покатилась дальше деревенская история – незамысловатая, простая жизнь.
Знала бы бабулечка, что её простой крестьянский образ не оставит равнодушным плаксу и нытика Сашку! Поразит в самое сердце своей подмосковной красотой и обитателями деревня Кривец, с неторопливой речкой Дубной.
«Злой» улей
По наследству от двоюродного деда в деревне Кривец нам достался не только дом, но и целая пасека из тринадцати ульев. Весной и летом, когда цвели травы, яблони и липы на нашем участке, гудели пчёлки-трудяжки над нашими головами. Мы – малышня, беззаботно бегали меж деревьев, всяческих кустарников, грядок с клубникой и зеленухой, пока взрослые трудились на земле. Они вечно что-то строили, суетились над обедом, облагораживая подмосковный участок своей заботой. Лишь к одному месту мы не подбегали и опасливо выглядывали из-за «подсарайки». Тринадцать домиков разного цвета и один из них, страшный-престрашный – синий. Это и был «Злой» улей.
Первый раз с пчелой и её нравом я познакомился на тропинке, ведущей от дома к реке, когда сестрёнка, на год старшая, катила меня пятилетку на летней прогулочной коляске. Пчела летела в обратном направлении, к ульям. Она врезалась мне в голову, упала за воротник рубахи и цапнула в шею. Мой «бизоний рёв» слышала, наверное, вся деревня и четырнадцать домов вздрогнули. Оксана развернула коляску и помчалась со мной к дому. Папа вытащил жало, взял горсть сырой земли и приложил к укусу. Боль чуть успокоилась, но крокодильи слёзы продолжали капать на землю.
– Терпи казак, атаманом будешь! – успокаивал меня папа.
Оксанка, грустно смотрела на меня и тоже хлюпала носом, чувствую за собой вину в том, что не уберегла младшего брата. Укус на шее чуть опух и покраснел. Сначала было больно даже дотрагиваться, потом место укуса стало дико чесаться.
– Не чеши, – говорил папа, – так дольше проходить будет!
– А почему же так чешется?
– Это пчелиный яд, растворяется в крови.
– Я-а-а-д?! – я поднёс свои кулачки к глазам, что бы опять расплакаться.
– Да, очень полезный из него даже делают лекарства и продают в аптеке.
– Здоровее будешь! – папа улыбнулся и потрепал меня по голове.
«Если это полезно, почему же так больно?» – недоумевал я. И стал бояться пчёл. К моему ужасу, родные на даче иногда пытали себя этими пчёлами. То, одев белые халаты и москитные сетки, лезли к ним в улей, то прикладывали жалистых полосатых мух к пояснице. Они ойкали и радостно улыбались, когда пчела жалила в поясницу,