Щёлк. Брат везёт меня на санках из садика:
– Серёженька, быстрее, не могу!
– Терпи казак, атаманом будешь!
Щёлк. Поёт Пьеха: «В небе незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома…», темно, на улице трещит 40-ка градусный мороз, но папы до сих пор нет. Какая-то авария случилась, мне страшно за него, он там кого-то спасает, маюсь до тех пор, пока он не пришёл под утро и не накрыл меня своей, пахнущей овчиной, дубленкой.
Щёлк. Пою в детской опере? Кто-бы мог подумать, я – на сцене, мне аплодируют.
Щёлк. Трещит кузнечик в баночке, мама гладит бельё и улыбается. Кузнечик в баночке. Детство.
Щёлк. Техникум. Перерыв репетиции нашего студенческого ВИА, она сидит на подоконнике, я стою рядом. От неё пахнет ландышем, слова журчат как ручей:
– Сашечка…
– Леночка…
Я не знаю, что ещё говорят в такие моменты, но душа парит и самому хочется взлететь, когда её роскошные волосы ложатся мне на плечи. Боже! Я даже целоваться не умею, но это сейчас не важно. Сердце горит!
Щёлк. Новый Год, я и она. Ничего не важно! Есть только Я и ОНА.
Щёлк. Грустный голос в трубке, витиеватый ответ. Сердце разрывается. БОЛЬНО, как же больно, что может заглушить эту боль, СМЕРТЬ?
Щёлк. Сестра:
– Время лечит!
Написал стихи, музыку, отошло…
Щёлк. Владивосток. Здравствуй армия! Учебка. «У пограничника зелёные погоны».
Щёлк. Погранотряд. Сахалин. Командировки. КРРАСОТИЩА! Океан, крабы, бамбук под два метра.
Щёлк. Погиб Цой. Сердце болит, скорее петь. Сцена, погранцы притихли, акустика, гитара, бонги. «Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал…», – вечная тебе память, Витя! Отошло…
Щёлк. Застава. Наряды. Стрельбище. Дембель.
Щёлк. Дача. Пешком, пешкооом я пришёл, я вернулся, Бабушка! Твои руки, твои усталые, натруженные руки обнимают и гладят меня! Почему ты такая маленькая? Я же прятался за тебя от злой собаки!
Щёлк. Она, да это она, и голос тонкий-тонкий, нежный-нежный. Люблю! Женюсь!
Щёлк. Свадьба.
Щёлк. «Ты мне не нужен, мальчик!». Развод. КАК ЖЕ БОЛЬНО! Музыка, стихи, это моё, оно лечит. Закладываю их аккуратно, в каждую трещинку своего сердца. Женщины, они готовы слушать, но не быть рядом: «Ты сидишь у окна и пытаешься молчать, тело скованно льдом, а душа не в силах больше ждать, лишь глаза говорят о тебе свою яркую правду», вою как раненый бизон, никто не слышит.
Щёлк. Бабушка. Ты же утром помогала мне собираться на работу, ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧИШЬ? БА-БУШ-КА!!! «Детство кончилось», – грустно сказал брат… Нет, брат, оно не кончилось, оно живёт в нашем сердце, как маленький огонёк, который, если о нём вспомнить, разгорается как огромное СОЛНЦЕ, то, что светило мне сквозь балконное стекло, там у мамы на коленях.
Щёлк….
Сашок-рыбачок
Кривец
Где Дубна, под углом изгибаясь,
Сквозь Сестру воды в Волгу несёт,
Дом стоит, там от лет укрываясь,
Моё звонкое детство живёт.
Скрип ли снега, дурман разноцветья,
Сок берёзовой, шелест листвы,
Нет милее мне места на свете,
Но возможно, вдруг скажете вы,
Что вот есть изумрудные горы,
На какой-то чужой стороне.
Злато, серебро, жизнь там без горя,
И всё это, конечно же, мне!
Я отвечу: «Душа неподкупна,
Прочь слова!» – у калитки – отец.
«Здравствуй, папа, и доброе утро!
Моя отчина, дом мой – Кривец!»
…..
Да! Это деревня – Кривец, там, на дачном участке, стоит и мой дом. А по середине деревни – дом моего папы и старшего брата. Раньше на его месте находилась простая крестьянская изба с комнатой, а посередине – большая русская печь с лежанкой. Был и чулан, тёмный-претёмный и от того прохладный, с огромной деревянной кроватью, на которой лежал матрас, набитый соломой. Как и полагается имелись и сени, в углу стояла большая бочка-медогонка, был и овин, где мекали овечечки и мычала корова. На дворе, где трава, были и дрова – огромный дровяной сарай, высотой чуть ли не с дом, который подпирала яблоня-дикушка. И рубили дрова, на траве двора, суетливые взрослые. А над их головами весной тиукали скворцы, жужжали, пчёлы, несущие мёд в ульи, стоящие рядом со строением и смешным названием «подсарайка» (слышали—нет?)
Хромая на одну ногу, опираясь на палку, выходил на улицу погреть свои косточки мой двоюродный дедушка Серёжа, садился на лавочку и смотрел на солнышко, зябко двигая плечами в стареньком ватнике. Назанимавшись со скотиной с раннего утра и выпустив её гулять, баба Ксюша кормила городских гостей завтраком, ставила в печке