Мать обычно выпроваживала меня в Большую комнату, когда приходила Тамара. Но меня с невообразимой силой влекло узнать что-то новое о Мертвой царевне. И поэтому я подслушивала их разговоры через розетку. Я брала стакан для кисточек, прикладывала его края к розетке, а ко дну стакана приникала ухом. Если розетка врезана в сквозное отверстие в стене, то с помощью стакана можно услышать все до последнего слова – это я установила опытным путем.
– Несчастная я, – сказала в тот день мать.
– Почему? – спросила Тамара.
– Потому что муж у меня дурак и алкоголик. А что за работа у меня? Тесто месить… Разве это жизнь?
– Да нет же, ты молодая, у тебя еще все впереди.
– Глупенькая ты. Это у тебя все впереди. Брось ты эту почту и иди учиться, пока не поздно.
– Я брошу, ты не грусти.
– Да как тут не грустить! Беременная я опять, понимаешь?
После этих слов они долго молчали, и я уже успела соскучиться, размышляя, что это значит – быть беременной. А значить это могло вообще что угодно. Например, быть беременной – вполне могло означать носить шапку из ондатры. Когда мать надевала эту шапку, она тоже казалась грустной, вот как сейчас. Может, начальники на хлебозаводе заставляли мать месить тесто в шапке из ондатры. На работе взрослых – это я уже поняла – вообще мучают.
Но тут мать разрыдалась – и я поняла: это не шапка, это беда.
– У нас на почте тетя Дуня тоже беременная, и ничего, – утешала Тамара. – Разве это несчастье? От тебя зависит, как жить, зачем убиваться?
Я отодвинулась от розетки и подумала, что дочка старой татарки очень умная. Потом я стала играть в злую воспитательницу. Сначала линейкой отлупила куклу по резиновым рукам, а потом отмутузила ее головой об шкаф. У куклы вылетел пластмассовый глаз и закатился под кровать. Обнаружив, что кукла моя получила инвалидность, я встревожилась. Уложила ее под батарею и начала лечить, делая ей уколы шариковой ручкой. От ручки на лице куклы остались точки, как от оспы. И за все за это – и за оспу, и за глаз – мне влетело тем же вечером.
– Паразитка такая! Не знаешь вещам цену! Тебе эту куклу дед подарил, а ты что сделала? – кричала на меня мать.
Я не помнила, что дед подарил. Впрочем, если бы и помнила, это никак не повлияло бы на ход событий. Бабуля, уже вернувшаяся из цеха, огрела меня мокрой тряпкой, которой собиралась мыть пол. А мать сказала: «За дело получила!» – и поставила в угол.
Я стояла за шкафом и обдумывала