Миреданские тракты проходили через всю Лотарию и земли Дримгарда, исчезая за восточными границами Америи, в проклятых, погибших королевствах. Армия Молларда шагала по зеленому, что уходил на юг Дар-Минора.
– Почему она зовется зеленой? Ведь камень серый, – как-то спросил Лавеллет.
– Дождись полнолуния, – ответил Дэнтон.
В полнолуние миреданские тракты начинали светиться определенным цветом – на них проступали магические символы и древние письмена, которые даже мудрецы не могли прочесть. Многие верили, что ступить на нее в такие дни означало обречься на вечные беды. Вообще, разговоров о миреданской дороге ходило гораздо больше, чем ходило по ней людей. Мол, камни живые и способны сожрать человека, или у камней есть корни, ведущие до самого Небытия, или что это – кости невинных жертв, переплавленные магами. Инквизиторам и прочим служителям церкви вообще считалось недопустимым ходить по ним, но Моллард не боялся слухов. И все же на время полнолуния он приказал разбить лагерь в стороне от тракта. Отдых не помешает, тем более, что настали последние ясные дни этого года.
* * *
Кассандра сидела и смотрела в огонь, а Дэнтон сидел и смотрел на Кассандру. Зачем Всевышний свел их вместе? Если это было испытание стойкости, то Дэнтон его провалил. Они его провалили.
Ее волосы были черны, как ночь, а кожа бела, будто снег. Сирота, она росла в приюте в предместьях Стоунгарда, и никогда не видела родителей. Бледность говорила о северных корнях, но по темным волосам и пылкому нраву было понятно, что в ней течет не только ледяная кровь горцев, но и горячая америйская.
Тонкую шею пересекал узкий шрам, еще белее кожи. Шрам от удавки. Дэнтон никогда не спрашивал, откуда он взялся, а Кэс никогда не рассказывала. Он знал, что в их приюте случилось какое-то несчастье, после чего Кассандра попала к Девам Стали, ордену женщин-воительниц. Каким-то образом ее покровителем стал легендарный Марк Аллард. Именно по его посмертной воле Кассандру приняли в инквизицию.
Кэс подняла глаза от огня.
– Что? – спросила она.
– Ничего.
– Вы долго смотрите на меня, инквизитор. Вы хотите что-то сказать? Или сделать? – ее губы не улыбались, но в голубых глазах плясали искры.
– Твои мысли порочны, – покачал головой Дэнтон. – Как и мои.
– Тогда, быть может, нам стоит поделиться ими? Совместный грех не так тяжек.
Дэн огляделся. Солдаты отдыхали, кто-то жарил добытую дичь, многие спали. Лошади стояли в стороне, в быстро сооруженном грумами загоне, и тоже дремали.
– Не молчите, мой инквизитор, – Кассандра придвинулась ближе.
– Не сегодня.
– Вокруг темно. Все спят. Мы просто отправимся подальше от лагеря, чтобы помолиться в тишине… – она придвинулась еще ближе.
– Нет, – сказал Дэнтон.
Кэс разом потухла.
– Ты напоминаешь мне Алларда. Он тоже всегда говорил «нет», когда ему было страшно.
– По-твоему,