Более важным для Германии стало летнее наступление на востоке. Фюрер хотел прорваться к Волге и нефтяным промыслам Каспия. Гиммлер остался недовольным провалом в Пенемюнде, и бесследным исчезновением 1103. Макс, иногда, ловил себя на том, что почти хочет смерти 1103:
– Пусть она лежит на дне моря… – он видел спокойные глаза, цвета жженого сахара, – пусть никто, никогда не сможет воспользоваться ее разумом… – папка леди Констанцы осталась у Макса, но без 1103 разобраться в бумагах было невозможно. Оберштурмбанфюрер запер документы в личном сейфе, в кабинете. Он понимал, что рисунок, на раме зеркала, на эскизе Ван Эйка, является ключом, к шифру в папке, но Макс не хотел вмешивать в анализ бумаг других математиков. Более того, он и не надеялся, что кто-то, кроме 1103, поймет сведения, написанные странными, округлыми значками. Макс разглядывал карты неизвестных местностей, рисунок семи камней, напоминавших дольмены:
– Она унесла тайну с собой… – Макс, невольно, сжимал длинные пальцы в кулак. Он помнил свой шепот:
– Драгоценная, моя драгоценная… – он помнил узкую спину, веснушки, на худых, выступающих лопатках, коротко стриженые волосы, цвета старой охры. Он вынимал набросок Ван Эйка. Женщина смотрела на него прямо, откинув голову. Макс, осторожно, едва дыша, водил пальцем по незаметной груди, по худым бедрам, касался надписи ALS IK KAN.
– Как я мог… – 1103 была рядом, он обнимал ее, по ночам. Он дремал, прижимая ее к себе. Шумело море, за окном:
– Я никогда такого не делал, – понимал Макс, – никогда не засыпал, рядом с ней… – он почти боялся твердого взгляда женщины, на рисунке. Макс, сам не зная, почему, думал, что ее тоже звали Констанцей:
– Она позировала Ван Эйку. Знать бы еще, кто она такая… – в Генте, в архивах, он долго смотрел на копии алтаря, на мадонну, с бронзовыми волосами. Максу казалось, что мастер, в эскизе, и в алтаре, использовал одну и ту же модель:
– Они похожи, – понял Макс, – 1103 и жена Генриха… – глаза у невестки были тоже спокойными, цвета прозрачной воды, под летним солнцем:
– Даже странно… – Макс, невольно, поежился, – отчего бы им быть похожими… – отогнав эти мысли, он велел закрывать ящики, с документами по алтарю.
Оберштурмбанфюрер заказал номер в гостинице, в Брюгге. В Генте не сохранилось сведений о неизвестной модели, но Максимилиан надеялся найти что-то в городе, где работал мастер. Время у Макса было, он никуда не торопился.
Он провел Рождество с отцом и Эммой, не упоминая о фиаско в Пенемюнде. После нового года, выслуживаясь перед рейхсфюрером, он отправился на Восточный