– А почему нас не исправить? – с интересом спросил Кирилл Петрович.
– Не знаю, одному Богу сие ведомо… – угрюмо пробормотал священник.
– А я так думаю, оттого это, что русский человек – ничей человек.
– А вы философ, однако, – усмехнулся Юлиан.
– Философ? Немного, – уголком губ улыбнулся Кирилл Петрович. – В наши дни как? От одиночества невольно станешь эгоистом. А от эгоизма – философом.
– От эгоизма? Не к добру тогда ваша философия… – недовольно покачал головой батюшка.
– Не к добру, но ради правды, – возразил ему граф.
– Правда? Что в ней, в правде, если она без любви? – духовное лицо взорвалось длинным монологом. – Все беды от неё, от злой правды. От идеалов, как сейчас говорят… Ради чего можно старца убить? Скорее всего, ради идеала какого-нибудь. Я так мыслю: легче всего пойти на убийство из жалости к людям. Не стыдно ведь!…
– А вы сами философ, – улыбнулся Брутилов. – Думаете весьма непросто… Знаете, есть такое поверье, что Бог создал всё простое, а дьявол – всё сложное. Недаром звёздам в средние века давали имена демонов…
– Согласен, Кирилл Петрович, всецело согласен… – довольно кивнул пастырь.
– А я нет, отец Юлиан, – оборвал его гость. – Тогда ведь и мы, люди, – сложные существа, верно ведь? – будут к сфере влияния сатаны отнесены. Не так ли?
– Ладно, довольно спорить, – отмахнулся отец Юлиан. – У нас другие дела есть… Если всю жизнь о жизни думать, так и на добрые дела времени не хватит. Меньше думать, больше делать!
Сыщик уполномочен заявить
Только-только отлегло от сердца у игумена, как новая напасть навалилась. Оказалось, что слухи об убийстве в святой обители дошли до губернатора. Спохватился губернатор Вильде, – что это такое, семь лет он губернией правит, а ни одного громкого преступления не раскрыто! Вот у соседей и поджоги бывали, и бомбы в полицмейстера метали, и заговоры творились, а у нас – ничего! И если бы всё от спокойствия, царящего в губернии нашей, – но нет, Вощанская губерния в Петербурге за тихий омут слывёт, у нас испокон веков черти водились, и при Стеньке Разине, и при Емельке Пугачёве наши головорезы отличились отменно, хотя за три года до восстания тоже была тишь да гладь. Вот если бы поймать в нашем омуте какого чёрта да рапортовать в столицу о проведённой работе, – можно было бы выслужиться, перевели бы тогда Вильде править какой-нить более перспективной, более сытной губернией. А то тут со скуки помрёшь, в Вощанске этом несчастном…
В общем, по ходатайству Вильде из самого Петербурга был выписан знаменитый сыщик Иван Ильич Брин. Он должен был распутать запутанное дело в прогремевшей на всю страну обители и поймать в тихом омуте искомого чёрта. Следователь он опытный, умелый, всегда нужную нить в спутанной пряже отыщет. Убийцу старца Никодима он, знамо дело, быстро найдёт, только заодно как бы не раскрылись иные прегрешения, имевшие место быть