– Упустили время, – пробормотал маг.
– Что?
– Следовало запретить кому-либо покидать остров с того самого момента, когда была обнаружена поддельная сотка…
О Варане забыли. Он стоял совсем близко у деревянной стены и боролся с желанием провести пальцем по прожилке. Все разговоры об Императоре, о деньгах, о судьбах Круглого Клыка скатывались с него, как дождевая вода со шкуры сытухи.
– Такой запрет означает обвал сезона, – после короткого молчания сказал Слизняк. – Мне страшно представить, какие последствия…
– А представьте ящик фальшивых соток, которые могут выплыть в оборот в любом уголке Империи?
– Империя велика, – снова помолчав, сказал Слизняк.
Маг кивнул:
– Ну да, ну да, лишь бы наш сезон прошел гладко, а там хоть море высохни… Да потрогай ты эту стенку, мальчик. Несчастные дети воды и камня – всякая деревяшка вызывает у них трепет…
Тогда Варан крепко, со всей силой отчаяния, прижался ладонями к теплому дереву.
– Нам сказали, что тебя казнили.
Нила сидела в гамаке. Варан стоял в округлом каменном проеме. Так и говорили, не двигаясь с места.
Нила изменилась. В одночасье стала старше. Вместо светлых штанов, расшитых камушками, на ней была длинная черная юбка. Варану теперь казалось – прошли годы с того дня, когда они виделись в последний раз.
– Нам сказали, что тебя казнили, – повторила Нила, разглядывая его силуэт. – Скажи… ты не мертвец?
– Нет. Меня отпустили. Так приказал Императорский маг.
– Мы триста раз ходили с прошениями, – сказала Нила после длинной паузы. – На триста первый нам сказали, что тебя…
– Да живой я! Сказали просто так – чтобы отцепились.
Варан злился невесть на кого. Он по-другому воображал себе эту встречу – с объятиями, слезами, может быть, даже обоюдными…
Нила сидела в гамаке – взрослая и чужая.
– Так мне можно остаться? – спросил Варан. – Или, раз уж меня казнили – до свидания, все?
– Нет, – сказала Нила еле слышно. – Раз уж ты живой… входи.
Глава третья
Ночью Варану приснилось, что Император издал указ – никого не выпускать с Круглого Клыка, пока не будет найден тайник с поддельными деньгами.
Варану снилось, что вокруг острова кольцом сомкнулись военные императорские корабли, а небо патрулируют всадники на крыламах. И что близится конец сезона, а остров набит отчаявшимися, злыми, напуганными чужаками. И что наступает межсезонье; мягкое солнце сезона становится белым и злым, выжигающим камень. Укрытий не хватает, вчерашние беспечные отдыхающие теперь умирают под палящими лучами, их трупы сжигают на пристани…
Варан кричал и просыпался, и снова засыпал, все время возвращаясь в тот же сон. Мать, дежурившая рядом с ним всю ночь, плакала и думала, что сыну снятся кошмары тюрьмы.
Днем он ходил по острову. Вглядывался в лица; все были спокойны, беспечны и веселы. Император не может так с нами поступить, думал