– Мы тратим время, Слизняк, – пробормотал чиновник, прикрывая ладонью воспаленные, лихорадочно блестящие глаза.
Тот, кого звали Слизняком, пожал плечами. Тяжело поднялся, удалился в темный сводчатый коридор; в глубине коридора мерцали бледно-голубые огни. Варану вспомнились камни на бархатке – пять белых, пять синих…
За спиной скрипнула дверь. Варан обернулся; сзади, очень близко, стоял старик с волосами такими длинными, что они доходили ему до плеч. Варан сроду не видел, чтобы мужчины носили столь бесконечные волосы. Шкуродер, содрогнулся Варан. В ту же минуту стражники вытянулись по стойке «смирно», а чиновник поспешно поднялся из-за деревянного стола:
– Ваше сиятельство…
Длинноволосый махнул рукой. Описал по залу широкий круг, остановился, помахал под носом у чиновника знакомой радужной бумажкой:
– За полреала! За полреала умельцам голову снимали. Нарисуют радугу на бумажке, обольют воском… Ночью на базаре всучивают простакам… А днем, если не слепой, – видно же, что подделка… А эту я не различил бы! И сейчас в руках держу – не верится… Сядь, Суслик…
И, будто не в силах устоять на месте, его сиятельство князь Круглоклыкский описал по залу еще два стремительных круга.
Варан видел князя раз или два, да и то издали; тогда на князе был парадный головной убор и высокий, расшитый золотом воротник. И уж конечно, Варан не надеялся – да и не желал никогда – видеть князя так близко.
Сто реалов лежали на столе, источая радужное сияние. Варан сидел, боясь пошевелиться. Князь, кажется, вовсе его не замечал:
– Завтра поползут слухи… Купцы откажутся принимать купюры в сто реалов. Начнется беспокойство, паника… Мошенники, явившиеся к нам со всех сторон света, не преминут этим воспользоваться… Сегодня в казне нет ни одной фальшивой купюры – а что будет завтра? Завтра Денежный Дом рухнет, мои милые, его снесут толпы меняльщиков…
Он вдруг обернулся к Варану и уставился на него в упор, и стало ясно, что показное равнодушие князя к Варановой персоне – не более чем игра. Его сиятельство прекрасно знал, кто виноват во всех бедах Круглого Клыка; длинные седые волосы, казалось, готовы были встать дыбом.
– Кто дал тебе сотку?
– Я нашел ее в море!
– Во-от, – князь снова отвернулся, как будто потеряв к Варану интерес. – А ведь наш господин маг уже дал знать своим, в столицу… Императорской казне одной вот этой головы, – он махнул рукой по направлению к Варану, – будет мало. Она захочет вашу голову, дознаватель Суслик. И голову главного судьи Беломидия… Кстати, где Слизняк?
Варан окончательно потерял интерес к происходящему.
Его голову списали в расход; его шкуре вынесли приговор. Он никогда не увидит сплошных облаков, подсвеченных солнцем сверху, никогда не увидит Нилу… Никогда не нырнет в теплое море. Никогда не сосчитает звезд.
И сделалось равнодушно.
Его не стали казнить сразу. И даже допрашивать больше не стали. Отвели в крохотную комнату с циновкой из сухих водорослей; опустившись