А при том. При том, что школа уже лет пятнадцать стояла заколоченная и числилась на балансе совхоза, который продал её неведомым пчеловодам. Пчеловоды разорились или сели.
При том, что магазин торговал два месяца в году спичками и мылом и не приносил ничего, кроме убытков.
При том, что билеты на электричку мало кто купляет.
При том, что даже в «Паризиане» в центре Петербурга зрителей не собрать на стереоскопический показ женских гениталий. Что уж тут говорить о клубе посёлка С, где живёт с семьёй временами пьющий Пётр Горюнов?
При том, что стадион моего детства в день 300-летия воссоединения Украины с Россией торговал «крем-содой» и «дюшесом», на женщинах были крепдешиновые платья, летали биты на городошных площадках, деревянные трибуны проседали от единодушного восторга зрителей, когда лысый маленький Чита-Софронов забивал команде рудника Кирова свой обязательный гол…
Где теперь та Украина?
Пусть уж тогда растут моховики во вратарской площадке.
25 января
Ых!
Я не понимаю, как муравьи делают свою работу без неусыпного контроля высших сил. Будучи за грибами (которые также прячутся не сами по себе), я тупо оглядываю муравейник, поднимаю голову, но Бога в сосновых ветках не различаю. Хотя он есть.
Он диктует мне мои (свои) пьесы, но палец о палец не ударяет для их реализации.
Тем самым подвигая меня к безбожию.
Однако я снова смотрю на муравьев и моё мировоззрение проясняется. Скорбный Бодлер всё по тому же поводу сказал:
Наверно, у продажных женщин
Пресыщен счастьем каждый друг.
А я ломаю плети рук,
С бесплотным ангелом повенчан.
Действия театра в отношении меня и остальных живых русских драматургов так же лишены смысла.
В самом деле, театр терпит громадные убытки, ставя современников. Он перерабатывает горы шлака. Иногда несколько поколений драматургов не дают ему ничего вечного. Однако театр снова и снова, с небольшими перерывами, ставит заведомую чушь.
Здесь нет противоречия. Да, Бог диктует свои пьесы. Да, он ничего не делает для их реализации. А театр, тем не менее, их ставит! Что же это за самонадеянность?
Но в то же самое время театр отрицает пьесы современников. Он их топчет. Он над ними смеётся. О какой реализации тут речь?
Ведь муравьи несут в муравейник свою добычу, и никто там над ними не потешается. Если бы это так было, то муравейники попросту закисли бы под дождём, без вентиляции и внутреннего климата.
Таким образом, театр дважды богоотступник. Вначале он берёт то, что не надо брать. Затем он отметает свою работу. Нет, так нам не построить даже традиционный муравейник.
Нам всем надо собраться и посидеть в тишине. Когда мы немного успокоимся, Бог нам расскажет свой замысел. Мы разбежимся в разные стороны. У нас возникнет трудовой муравьиный запой. Нам некогда будет пить кофе, водку, орать