Ты снова выходишь на поле и знаешь, что тот разминающийся игрок, в синей футболке и белых трусах, готов заменить защитника, – и он это сделает.
31 января
Балерина
(рассказ легкоатлета)
Когда я был третьим в Европе, в «Спорте» появилось три строки. Никто не говорил, что я чего-то добился. Никто не писал, что Весельев бежал, превозмогая боль в бедре, что он вёл мудрую тактическую борьбу. Наоборот. Говорили, что порочная тактика выжидания и на этот раз не принесла плодов. У всех свежи были воспоминания о Балерине.
Если бы дистанция была в загоне лет пять, как сейчас, тогда раскопали бы, что в детстве я был малокровным, на стадион попал случайно и упорный труд увенчался успехом. А так твою фамилию знают только чокнутые. В прошлом году сидел я в шашлычной и разговорился с одним таким. Он мой юношеский результат помнил. Это когда я полторы секунды у Балерины выиграл. Соревнования были ведомственные, поздней осенью. И Балерина был в зените. После этого я у него не выигрывал. Даже когда он начал закатываться. А тогда я его сделал по всем статьям. За двести метров до финиша я его начал доставать. Он был ещё свежий как огурчик. И когда я его обходил на повороте, он ещё ничего не понимал. Такое у него обиженное лицо было. Как я бежал! Как будто крылышки на ногах выросли. Если было когда-то счастье от бега, то тогда.
Вообще, мне кажется, только средневики понимают по-настоящему, что такое бег. В спринте разве его ощутишь? Давай-давай! Или на десятке? Плюс две, минус пять – сплошная арифметика. А восемьсот? Тебя проносит вираж налегке, а впереди ещё шестьсот метров, есть где поработать головой, послушать, как дышат, посмотреть, кто чего стоит. И вот за двести метров до финиша кто-то взрывается. Все пасут друг друга, но это всегда внезапно. Вдруг кто-то большими, парящими такими шагами начинает обходить! Тебя так и подмывает рвануться вслед, но ты ещё не готов, и вот в эти полсекунды ты должен перестроиться. Не перестроился – каюк. Он сразу делает тебе десять метров, и как ты ни дергайся, как ни выкладывайся, ни на сантиметр к нему не подберёшься.
Я часто думал – почему так? Ведь он уже не видит тебя. Здесь всё дело в психологии. Существует разрыв, который можно ликвидировать – три, пять, семь метров – когда как, а потом вдруг наступает предел, который ты умом понять не можешь, но чувствуешь безошибочно…
Тогда я подловил Балерину, и он не собрался. Я пришёл свежий и ещё полкруга проскочил по инерции, а он повалился в траву и минут десять лежал. Не любил он проигрывать и не умел. Поэтому быстро сошёл. Здесь ведь тоже умение нужно – проиграть. Скажем, упустил ты беглеца, или сил маловато. Нужно забыть про него, отключиться и работать с остальной группой. Ведь и для зрителей этот беглец уже не так интересен, если преимущество явное. И их внимание переключается на группу. Вот