Расплывчатые тени на лошадях кивают в ответ. Навка изящно спрыгивает на землю, забрызганная грязью туника похожа на шкуру далматинца, подходит ко мне. У меня сейчас не осталось достаточно сил, чтобы ударить, не то, что сломать ей шею. Поэтому я ожидаю развития событий с ее стороны.
– Нарушен ли был нами закон, волк? – ее голосок ласкает мои уши.
– Не могу сказать ничего о вас, а мы не искали встречи.
– Сказано – приговорено, волк, – твердо говорит навка.
– И не изменить уже решенного.
Как будто кто-то посторонний выводит моим языком ритуальные формулы, и навка подозрительно изучает мое лицо. Внезапно отталкивает меня в сторону и склоняется над Рыжей. Хватает Аллахору за волосы, поворачивая лицом вверх, и в тот же момент моя рука сжимает ее шею над туникой. Только вместо хрупкой девичьей плоти в моих пальцах оказывается многожильный стальной канат. Она легко освобождается от смертельной удушающей хватки, небрежно стряхивая мою руку, отступает на шаг. На лице девушки, искаженном гневом, испачканном грязными разводами, появляется неподдельное удивление.
– Как ты осмелился, волк?
Ненависть брызжет из меня вместе со слюной, как гадючий яд удильщика:
– Только прикоснись к ней еще раз, и я утоплю твои кости в болоте.
Трасца беспокойно шевелятся в седлах, но не делают попыток вмешаться и прикончить меня.
Теперь удивление навки достигает апогея:
– Даже так? Придержите его, иначе нам нечего будет отправить в Невр.
Сестры Трасца спешиваются. Жесткие ледяные пальцы-корни вцепляются в меня со всех сторон. Я отшвыриваю парочку из них в сторону, отвешиваю несколько оплеух то ли Листопадной, то ли Весенней, а затем меня скручивают. Несмотря на дикую боль в неестественно заломленных конечностях, я приподнимаю голову и смачно плюю в сторону навки, обещая оторвать ей все выпуклости на теле. Навка смеется, удовлетворенная всем коротким процессом схватки.
– Прибереги силы, волк.
Девушка снова, сопровождаемая моим проклятиями, грубо отрывает голову Рыжей за волосы от земли, заглядывает ей в лицо. Несколько долгих-долгих секунд осмотра и она медленно отпускает потускневшие от грязи огненные волосы. Голова Аллахоры безжизненно падает в траву.
– Отпустите его. Он не на Пути. Едем, – что-то изменилось в ее голосе.
Лишенный опоры крепких рук я тут же валюсь на бок. Вся свора вскакивает на лошадей и, повинуясь очередному сигналу навки, вздыбливает лошадей и мчится к близкому лесу. А она сама низко склоняется ко мне из седла.
– Ты не становился на Путь, волк! Так почему же она с тобой?
Навка так близко, что пряди ее волос касаются моего лица. Не дождавшись ответа, выпрямляется, хмыкает, пожимая плечами, разворачивает лошадь и вонзает ей под брюхо пятки.
– В следующую встречу, ты скажешь мне, – летит вместе с клочьями