Щелчок и я открываю глаза. Комнату заливают солнечные лучи. Значит, я все-таки уснул. Щелчок повторился, и тихий перезвон будильника из включившегося на журнальном столике ноутбука мягко напоминает об утре и намеченной встрече с Витенем. Тяну руку выключить звук, и спросонья не могу понять, что ее держит. Осторожно разворачиваю свое тело из спеленавшей меня саваном скомканной простыни, пытаясь не разбудить Алесю, и не показать неожиданно свои царапины. Наконец выпутываюсь из узлов ткани одновременно со второй волной высокотехнологичной утренней побудки. Черт, уже точно опоздал выключить.
Вспыхнул индикатор работы жесткого диска на передней панели ноутбука. Левый динамик хрипло каркнул что-то и вдруг выплюнул фальцетом на полной громкости: – «Зиг!». «Хайль!»: – многоголосо и радостно завопил ему в ответ правый. Я мгновенно затыкаю ему электронную глотку кнопкой «power» и смотрю на подругу. Алеся и не подумала открыть глаза. Я уверен – она проснулась и только делает вид, что нет. У спящих совсем не такое выражение лица. Пошевелилась слегка и опять затихла.
Несколько секунд я вглядываюсь девушке в лицо, затем перехожу к более приятному осмотру обнаженного тела. Утренняя прохлада августа сквозь открытое окно вынудила бы ее натянуть простыню. Притворяется. Вот и кожа реагирует пупырышками совсем не от тепла. «Интересно, что сказал бы Витень, увидев отсутствие шрамов на ее груди? Ведь мы так и не вернулись к его вопросу вчера»: – думаю я. Наклоняюсь поцеловать чуть приоткрытые губы Алеси в качестве дополнительного будильника, и вдруг волна совершенно неожиданной злобы заполняет меня. Я едва преодолеваю жгучее желание грубо схватить ее за плечи, встряхнуть хорошенько, даже ударить, и проорать ей прямо в ухо простой вопрос: – «Почему ты испугалась? Ты же навка!». Потом вспоминаю, что я о себе узнал ночью без ее помощи, и с трудом, медленно-медленно, через сопротивление разума, начинаю загонять злобу внутрь. Пересилив необъяснимый порыв гнева, и просто вытянув из-под Рыжей часть простыни, аккуратно укрываю ее. Алеся с готовностью натягивает простыню еще выше и отворачивается к стене, как и вчера.
– Хорошо, Алька, – я очень стараюсь не показать мысли голосом, – поговорим позднее.
Швыряю свое махровое одеяние на тахту и иду в душ. Вода не успокаивает. Горячая, холодная. Злость рвется наружу и замораживается снова. Циклы повторяются и никаких изменений в эмоциях. Прекращаю издевательство над собой, иначе я точно простужусь. Вытираюсь досуха: царапины не доставляют существенных неудобств. Неторопливо одеваюсь, и тут же утробным урчанием напоминает о себе желудок.
На кухне меня встречает почти пустой холодильник. Ну, конечно, его же надо хоть иногда самого кормить настоящими продуктами. Из сразу съедобного одна растительность: салат из морской капусты в пластиковой упаковке и фрукты. Правда, есть еще сок и молоко.