– Хорошо бы получилось, – Сандро оглядывается на линзы, лежащие на столе. – Вот бы рожа у него была, если бы ты его обставил!
– Это дало бы мне преимущество, – соглашаюсь я и думаю о серебряном браслете; он спрятан там, где умному человеку, такому, как капитан Тоска, не придет в голову его искать. – Ну, покрытие уже высохло, давай смотреть, что вышло, и вышло ли что-нибудь.
На столе в два ряда выложена дюжина линз разной толщины, степени выпуклости и диаметра. После нанесения состава все они выглядят закопченными, и лишь при повороте под определенным углом покрытие отливает синеватым свечением. Я делю рукой приглашающий жест.
– Мне нужна оценка немага, так что смотри.
– А ты, можно подумать, маг, – язвительно замечает Сандро и берет первую линзу слева в нижнем ряду.
– А я… – не договорив, невольно опускаю глаза; горло перехватывает, я не сразу могу продолжить. – Ты просил не отдаляться, вот и смотри.
– Ну, ладно, – не поняв моего волнения, не предполагая, на что я решился, Сандро подносит линзу к лицу и смотрит правым глазом, щуря левый. – Темно. Не видно ничего.
– Брак, – констатирую я и нетерпеливо машу рукой. – Откладывай, бери следующую.
– Брак, – докладывает Сандро, глянув сквозь вторую линзу из этого же ряда, и берется за следующую. – Брак, но можно смотреть, как сквозь обычные темные стекла. Брак. Брак. Опять брак. Да они все в этом ряду не удались!
– Смотри дальше, – от предчувствия неудачи мне становится неуютно, куда неуютнее, чем от моего решения открыться перед Сандро.
– А если вообще ничего не получилось? – спрашивает мой друг, осторожно придвигая к себе первую линзу из верхнего ряда.
– Буду разбираться, в чем дело – в составе или в оптике, – недовольно, сквозь зубы отвечаю я и сам выбираю линзу; она последняя, самая толстая и самого маленького диаметра, – Ну-ка, попробуй эту.
Сандро подносит линзу к глазу двумя пальцами, большим и указательным. В его крепкой крупной ладони она кажется пуговицей.
– О! – произносит он, отнимает линзу от лица, не верящим взглядом смотрит вокруг и снова прикладывает линзу к глазу. – О! Вот, как это бывает. Очумительно! Она вся светится, во всем! – он поворачивается на пятках, оглядывая мансарду, до тех пор, пока его взгляд не останавливается на мне. – Во всем, кроме тебя.
Мой друг опускает руку с линзой, и мы молча смотрим друг на друга. Его до глубины души изумленный взгляд соприкасается с моим, грустным и немного виноватым.
– Вот почему, – дрожащим шепотом произносит Сандро, потом снова смотрит на меня через линзу и говорит уже громче. – Вот почему ты такой повернутый на своих машинках и приспособлениях. Слава богам, какое облегчение,