– Да, конечно, и я тебя отлично понимаю! – воскликнула я. – У меня ведь то же самое. Я думаю, у нас обоих это в крови.
Гарри быстро обернулся и посмотрел на меня. Я нервничала, точно кобыла, которую привели к жеребцу, и чувствовала, что моя серая амазонка уже промокла от пота на спине и под мышками. Но лицо мое оставалось спокойным и ясным.
– Настоящая леди может вести себя поистине безупречно, – сказала я, – особенно на публике, но при этом душа ее может пылать страстным желанием, если она кого-то полюбит и сделает правильный выбор.
Гарри продолжал не отрываясь смотреть на меня, и у меня не находилось слов, чтобы продолжать этот разговор. Я просто ответила на его пристальный взгляд, и, видимо, в глазах моих отразилась вся моя страсть, вся моя тоска, и по его лицу я поняла: он понял истинный смысл того, что между нами происходит.
– У тебя есть fiancé[11]? – спросил он удивленно.
– Нет! – взорвалась я. – И никакой жених мне не нужен!
Я спрыгнула с седла, протягивая к нему руки, и он успел поймать меня. А я, оказавшись на земле, вцепилась в отвороты его редингота, чуть не плача от гнева и отчаяния.
– Ах, Гарри! – воскликнула я, и голос мой все же сорвался в рыдание, а из глаз полились слезы. Сердце мое терзала невыносимая боль; странное пение в ушах звучало все оглушительней, и я все повторяла: – Ах, Гарри! Гарри! Гарри, любовь моя!
Он застыл, словно окаменев от моих слов. А я все никак не могла перестать плакать. Я была уничтожена, раздавлена, я понимала, что он никогда меня не полюбит, но сдерживаться более не могла. Я так долго следила за ним, так долго ждала его прикосновения! И теперь, когда он, наконец, меня обнял, я никак не могла играть роль прелестной девственницы вроде Селии. И от его редингота я не могла заставить себя оторваться, я цеплялась за него, как тонущая за своего спасителя. Я билась головой о могучую грудь Гарри, я громко стонала, но он стоял совершенно неподвижно, хотя руки его по-прежнему сжимали мою талию, как тиски. Наконец рыдания мои немного утихли; я, закусив губу, заставила себя слегка отстраниться от Гарри, подняла голову и посмотрела ему в лицо.
Его глаза были темны от сдерживаемой страсти; я слышала бешеный стук его сердца; губы у него слегка дрожали, и он смотрел на меня так, словно хотел съесть живьем.
– Это грех, – тихо промолвил он.
Меня словно ударили. Я с трудом расслышала это слово и с трудом нашлась, что ему ответить. И все же ответила почти мгновенно:
– Нет, это не грех! Это не грех, Гарри! Все правильно, так и должно быть. Ты же сам это чувствуешь. Это не грех, не грех, не грех!
Он низко склонился надо мной, и я прикрыла веками глаза в ожидании поцелуя. Его губы были так близко, что я, чувствуя на лице его дыхание, задрожала от страсти. Но Гарри и не думал меня целовать.
– Это грех, – тихо повторил он.
– Куда больший грех – всю жизнь