Теперь я больше уже не мечтала о Гарри; я начала думать и действовать, ибо в глубине моей души вызревал некий вполне отчетливый план, согласно которому я должна была получить и Гарри, и Широкий Дол, должна была выковать из этих безумных, невообразимых составляющих некую стабильную основу для своего будущего. Разумеется, я не могла быть абсолютно уверена, что в моих силах все это осуществить. Очень многое зависело от Селии, а я знала ее лишь поверхностно и решила, что в следующий раз, когда она явится к нам с визитом, я глаз с нее не спущу.
Гарри встречал ландо Хейверингов, стоя на крыльце вместе с мамой. Я тоже была там, но держалась немного позади, храня полное смирение. Я хорошо рассмотрела, какое лицо стало у Селии, когда Гарри здоровался с нею; я даже удивилась, как сильно она нервничает, как дрожит в ее руке бледно-розовый зонтик от солнца. А Гарри, отставив в сторону форейтора, сам распахнул дверцы кареты и сперва помог сойти леди Хейверинг, затем повернулся к Селии и склонил голову над ее крошечной ручкой, затянутой в перчатку. Вся кровь, казалось, разом отхлынула от ее лица, а потом разом прихлынула обратно, так сильно она покраснела, когда он поцеловал ей руку. Но я знала – точнее, чувствовала, будучи влюбленной женщиной, – что ее румянец вызван отнюдь не тем нервным жаром страсти, какую я сама питаю к Гарри. Но отчего же тогда эта глупышка так нервничает? И почему так дрожит?
Мне нужно было понять, что скрывается в глубине ее ласковых карих глаз, и на этот раз я сама предложила ей немного покататься, пока наши матери пьют чай и сплетничают.
Мы поехали смотреть новое поле, по приказу Гарри засеянное турнепсом. Сам Гарри, ехавший верхом, старался держаться от нас подальше, ибо на проселочной дороге наша повозка поднимала тучи пыли, белой как мел. Так что Селия была в полном моем распоряжении. День выдался очень теплый, почти жаркий, очень похожий на тот день, когда прошлым летом мы с Селией ездили смотреть уборку урожая. Тогда взаимоотношения моего брата с нею меня совершенно не трогали, но теперь я точно знала: эти двое могут либо полностью разрушить мою жизнь, либо полностью все в ней устроить.
– Селия, – нежным голосом начала я, – я так рада, что мы станем сестрами. Я чувствовала себя такой одинокой, оставшись лишь с мамой и Гарри, и мне всегда хотелось дружить с вами.
Она встрепенулась, и кровь сразу прилила к ее щекам – она вообще очень легко краснела.
– Ах, Беатрис, – сказала она, – и я была бы очень рада, если бы мы с вами стали близкими