Разгорающийся конфликт погасил старшеклассник, работавший в паре с Никитиным:
– А ну, пацан, давай отсюда, а то накостыляем.
– Я о-оч-чень настойчивая, – сказал другой десятиклассник, подражая голосу Жоржа Милославского из комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Все, кроме Лавренникова, засмеялись.
– Повторю, но только не тебе, – с улыбкой ответил Петя растерявшемуся шкоднику.
Митька скривил рот, хмыкнул, не отважившись ответить спаянной команде, и неторопливо ушёл. Больше он не беспокоил одноклассника, делая вид, что не замечает его.
Прошло около пятнадцати лет. Одно лето в конце девяностых годов выдалось дождливым, и деревья долго молодились. В середине августа дожди прекратились. Сухая погода установила единовластный порядок. В конце августа деревья, словно очнувшись от затянувшегося летнего праздника, наскоро измазали листья охрой.
Пётр Петрович в ожидании очередного учебного года был в приподнятом настроении: встреча с любимыми учениками, новые методические находки, творческие конкурсы… Но радость омрачило неприятное известие. Администрация школы объявила, что зарплату могут снова задержать на неопределённое время. «Отпускных еле дождались, только в середине июля на руки выдали. Теперь зарплату и книжные будем ждать. Хотел на рынке методическую литературу к новому учебному году купить. Не куплю, – нахмурился учитель. – Наверно, раньше октября денег не дадут. Рубль постоянно падает. К октябрю инфляция почти вполовину эти деньги съест. Если бы отец посмотрел, что сейчас делается, то пришёл бы в ужас. Вот как всё изменилось в стране после распада Советского Союза. Учителя унизили до уровня просителя милостыни. А что делать? С кого спрашивать? Сами виноваты – молчим. Учительство разобщено. Ладно, как-нибудь проживём вдвоём. Уж привыкли к нищете. „Нам хлеба не надо – работы давай!“ – посмеялся над собой учитель. – Выходной костюм уже с затяжками и катышками, а новый не под силу купить. Смог себе на отпускные лишь новые туфли позволить. Хоть какая-то обновка. Перед детьми стыдно. Некоторые из них лучше учителей одеты».
С таким противоречивым настроением Пётр Петрович собирался на августовское совещание педагогов.
В фойе киноконцертного зала было шумно. Мужские тёмно-серые тона разбавляла женская пестрота. В воздухе висели ароматы недорогого парфюма. Вдоль больших окон растянулись столы с методической литературой. Педагоги столпились, рассматривая полезные пособия, красочно оформленные энциклопедии, заглядывая в словари, с трепетом открывая учебники. Ряды в зрительном зале пустовали: никто не спешил занять места. Женщины искали учителей своей школы, знакомых, чтобы расспросить о прожитых днях отпуска, о детях, семье. Мужчины сгрудились в небольшие кучки, чтобы обсудить новости, но время от времени с интересом озирались по сторонам.
Пётр Петрович, увидев