– Пойдём в мою комнату. Я всё равно ещё долго не засну, могу и почитать для тебя.
Колокол собора вдалеке пробил одиннадцать, когда Каролина, сидя на кровати, прочитала две странички, казавшиеся всё равно длинными. Бог Янус отнюдь не был злым и жестоким. В начале года, на праздник в его честь, люди собирались вместе и обещали не ссориться.
– Я бы тоже очень хотел, чтобы меня так любили, – сказал Эдвард. – Ведь я очень страшный.
– Зачем ты так говоришь?
– Тебе запретили «рассматривать» меня, и не зря. Обещаешь, что это останется нашим секретом, если я расскажу, как выгляжу?
– Нет, я не могу обещать такого. Папенька может и спросить меня, не заводила ли я лишних разговоров… Как же я солгу ему?
– Он накажет, если ослушаешься?
– Может, и так, но мне стало настолько любопытно, что я и не знаю, что делать теперь.
– Дотронься до меня со спины, смелее.
Пока она внимательно, терпеливо и аккуратно изучала неприглядного «братца», Эдвард раздумывал о том, что весь мир поделился на две половины: любящих и брезгующих. Ко вторым относились, как не печально, родители Эдварда, которые не желали его видеть без особой надобности. Туда же шли слуги со своей наигранной вежливостью. «Милорд то, милорд это», – а сами, будь их воля, убежали бы от поместья Мордрейк на край света. Как они не могут понять, что Эдвард не причинит им зла?
Любящие – это милая и добрая Бетси, внимательный доктор Вильбанд (в противоположность отцу, он называл Эдварда «причудой природы», а не «чудовищем»), пастор Альберт, который видел в каждом искорку Божью. И, конечно же, мистер Кларк – новый бесценный друг. А что подумает Каролина?
– Ты надел маску? – спросила она заинтересованно.
– Нет, я такой всегда. Я с ним родился.
– Необычно. Совсем как из мифа. Он живой?
– Не очень. Не говорит и не кушает, – Эдвард повернулся обратно. – Но сейчас я закрывал глаза, и он на тебя смотрел. Отец говорит, что из-за него меня не выносят. Я не могу отрастить длинные волосы, чтобы его прятать: кончики лезут в нос, это очень неудобно, щекотно, а иногда больно. В капюшоне я тоже не могу подолгу ходить, – Эдвард ненадолго замолчал. – Ты точно не боишься «братца»?
– А зачем мне его бояться? Он меня не обидел: ни когда я каталась на лошадке, ни когда на цветочки смотрела.
– Доктор уверен, что мне без него будет лучше. Когда—нибудь изобретут лекарство, я его выпью и очень крепко засну, а когда проснусь, у меня уже будут кость и волосы вместо второго лица. Больше не буду «видеть спиной».
– А каково это – с глазами на затылке?
Эдвард не знал, как лучше объяснить.
– Представь, что у тебя четыре руки, причём две из них на спине.
– Ой! В Индии похожая богиня была, только злая. Я бы не хотела быть такой.
– Но ты же добрая.
– И ты. Я это сразу поняла, когда ты меня за руку взял. Можно я буду твоей лучшей подругой?
– Да, –