Я молчал. Несмотря на отрывистость речи, Эдит де Хевиленд, очевидно, погрузилась в воспоминания.
– Я утром думала: прожила я тут долго. Больше сорока лет. Переехала сюда, когда умерла сестра. Он меня пригласил. Семеро детей, младшему год. Не могла же я предоставить их воспитание какому-то даго.[2] Брак, разумеется, немыслимый. Мне всегда казалось, что Марсию околдовали. Уродливый, вульгарный иностранишко! Но, должна сказать, он предоставил мне полную самостоятельность. Няньки, гувернантки, школа – всем распоряжалась я. И настоящая здоровая детская пища. Не всякие там острые блюда из риса, которые он ел сам.
– И вы так и живете здесь с тех пор?
– Да. Даже странно… Я ведь могла уехать, когда дети выросли и женились… Но я, видимо, увлеклась цветами, садом. К тому же меня беспокоил Филип. Когда мужчина женится на актрисе, домашнего уюта не жди. Не знаю, к чему актрисам дети? Как только рождается ребенок, они тут же сломя голову мчатся играть в Эдинбург или еще куда-нибудь, лишь бы подальше. Филип правильно сделал, что поселился здесь со всеми своими книжками.
– А чем занимается Филип Леонидис?
– Пишет книги. Зачем – не знаю. Никто их не читает. И все о третьестепенных исторических эпизодах. Вы ведь тоже наверняка про его книги слыхом не слыхивали?
Я подтвердил это.
– Слишком богат, вот что, – продолжала мисс де Хевиленд. – Когда приходится зарабатывать деньги, чудить некогда.
– А книги его не окупают себя?
– Разумеется, нет. Он считается большим авторитетом по определенным периодам. Но ему незачем и стараться, чтобы книги его окупались. Аристид закрепил за ним тысяч сто фунтов – нечто фантастическое! Чтобы избежать налога на наследство, Аристид всех их сделал финансово независимыми. Роджер заведует фирмой ресторанных услуг, София тоже щедро обеспечена. Деньги младших – под солидной опекой.
– Стало быть, никто в особенности от его смерти не выигрывает?
Она бросила на меня непонятный взгляд.
– Почему же? Все получат еще больше денег. Но они могли бы их получить и так, стоило попросить у отца.
– А у вас есть догадка, кто отравил его, мисс де Хевиленд?
Ответ был вполне в ее характере:
– Ни малейшей. И мне это очень не нравится. Не слишком приятно думать, что по дому шатается Борджиа.[3] Полагаю, полиция припишет убийство бедной Бренде.
– А вы считаете, что они будут не правы?
– Ничего не могу сказать. Мне лично она всегда казалась удивительно глупой заурядной особой и весьма склонной к соблюдению условностей. На отравительницу, с моей точки зрения, не похожа. Но в конце концов, если двадцатичетырехлетняя женщина выходит замуж за старика под восемьдесят, всякому ясно, что вышла она ради денег. В