– Хорошо, мистер Леонидис, а имеете ли вы представление о том, каковы завещательные распоряжения вашего отца?
– Совершенно четкое представление. Отец сделал новое завещание в тысяча девятьсот сорок шестом году. Скрытность не была ему свойственна. У него было обостренное чувство семьи. Он собрал семейный совет, на котором также присутствовал его нотариус, по просьбе отца объявивший условия завещания. Вам, вероятно, они известны. А если нет, мистер Гейтскил вас, без сомнения, с ними ознакомит. Приблизительно так: сумма в сто тысяч, не подлежащая налогу, отходила моей мачехе, в дополнение к весьма щедрой сумме в соответствии с брачным договором. Остальное поделено на три части: одна мне, одна брату, третья – под опекой – троим внукам. Состояние огромное, но и налог на наследство, разумеется, будет велик.
– Завещано ли что-нибудь слугам или на благотворительные цели?
– Ничего не завещано. Жалованье прислуге увеличивалось ежегодно, пока они оставались в его услужении.
– А вы… извините мой вопрос… вы сами не нуждаетесь в наличных деньгах, мистер Леонидис?
– Подоходный налог, как вы знаете, инспектор, весьма внушителен, но моего дохода вполне хватает на наши с женой нужды. Более того, отец часто делал нам всем очень щедрые подарки, и, возникни какая-нибудь экстренная необходимость, он немедленно пришел бы на помощь. Заверяю вас, инспектор, – заключил он холодным тоном, отчеканивая слова, – у меня не было финансовой причины желать смерти моему отцу.
– Очень сожалею, мистер Леонидис, что я своими расспросами подал вам мысль, что подозреваю вас в чем-то подобном. Нам приходится докапываться до мельчайших деталей. А теперь, боюсь, мне придется задать вам еще кое-какие щекотливые вопросы. Они относятся к взаимоотношениям между вашим отцом и его женой. Были ли их отношения благополучными?
– Насколько мне известно, да.
– Никаких ссор?
– Думаю, нет.
– Была ведь большая разница в возрасте?
– Да.
– А вы – извините меня, – вы с одобрением отнеслись к женитьбе вашего отца?
– Моего одобрения никто не спрашивал.
– Это не ответ, мистер Леонидис.
– Ну, раз вы настаиваете – я считал брак… неблагоразумным.
– Высказали ли вы свои возражения?
– Я узнал о женитьбе как о свершившемся факте.
– Наверное, это для вас был удар?
Филип не ответил.
– У вас не возникло обиды?
– Отец волен был поступать, как ему вздумается.
– Можно ли считать ваши отношения с миссис Леонидис дружелюбными?
– Вполне.
– Вы дружите с ней?
– Мы очень редко встречаемся.
Старший инспектор переменил тему:
– Можете ли вы мне что-нибудь рассказать о мистере Лоуренсе Брауне?
– Боюсь, что нет. Его нанимал мой отец.
– Да, но чтобы учить ваших детей, мистер Леонидис.
– Резонно. Сын мой перенес детский паралич, к счастью,