На другой день я раскладывалась и устраивала нашу комнату.
Многие еще не переехали на дачу. На лето был приглашен отцом молодой сын профессора Пако для практики французского языка с мальчиками. Отец был очень любим в семье профессора.
Должна была приехать и Клавдия, чему я очень радовалась.
«Она милая, веселая и влюблена в брата Сашу», – решила я.
Год от году жизнь наша становилась многолюднее и шумнее. Три меньших брата, Петя, Володя и Степа, подрастали и наполняли дом шумом молодости.
Все три мальчика были различны. Черноглазый Петя был мой любимец. Всегда спокойный, прекрасного характера, он умел всех расположить к себе.
Степа был взбалмошный, суетливый и очень способный мальчик. Володя – кроткий идеалист, с музыкальными способностями, любимец матери из-за слабого здоровья.
Понемногу все стали съезжаться. Приехал и брат Саша, веселый, довольный, сдавший экзамен. Он привез с собой гитару и выучился аккомпанировать пению.
Через неделю отец привез Клавдию, и появился ожидаемый нами Жорж Пако.
Это был юноша 20–21 года, среднего роста, с впалой, чахоточной грудью. Застенчивый, безответный, сентиментальный, но охотно принимавший участие в нашем общем веселом настроении.
Да в нашем доме было бы и мудрено жить иначе. Дом был полон беспечной, оживленной молодежи. Летняя жизнь понемногу развертывалась, распускалась, как пышный цветок, но для меня она была еще нерасцветшей: я ждала приезда Кузминского, но ни его, ни писем не было.
Я не могла понять, что бы это значило, и очень тревожилась.
Лиза в Покровском как бы переродилась. Она всегда почти была в хорошем, спокойном настроении.
Лев Николаевич писал нам, что он живет у башкирцев в кибитке, что пьет кумыс и что Алексей и он быстро поправляются, что вернется в июле и привезет нам траву ковыль.
Это было в начале июня. Был жаркий летний день. Я стояла наверху, в нашей комнате, у окна. Уже был первый звонок к обеду, когда я увидела издали, как на нашу дорожку повернула коляска.
Кто в ней сидел, я разобрать не могла, но ясно видела правоведскую треуголку.
«Да ведь это же Кузминский! – чуть не вскрикнула я, – а кто с ним?»
Как стрела, полетела я к Соне. Она сидела наверху у няни.
– Соня! – закричала я, – Саша Кузминский едет к нам.
– Ну-у! Где ты видишь его? – спросила Соня.
– Да вот, вот, они поворачивают у Мартыновской дачи, – кричала я.
Соня побежала вниз встречать их, а я в нашу комнату, прямо к зеркалу. Я поспешно оправила прическу, обмахиваясь, чтобы не быть красной.
– Федорушка! –