– О, дон Мамаво: лала-лалалала, – фаготовым голосом бзырил, как бык.
Он Бодлера сумеет прочесть!
Что вы думаете?
Вдруг подбросил свои – три – морщинки; и щелками глаз укусил:
– Арестована Застрой-Копыто: сношение с Пэхоо, поджог чердака; Гужеро с Домардэном прислал ей валюту.
И ножка проюркала:
– Ставка – за нами!
Морщинки, – три, – плакали. Красный квадрат подбородка – под ухо; и жилы, – две, – выпыжились; и пан Ян, не герой, содрогнулся: вот клоп!
– С нею виделись?
– Вам что за дело?
Сказать не сказать.
– Булдуков – моет руки, – уклончиво.
– Мы – тоже вымоем: кровью.
Они посопели.
– По-моему, – очная ставка: в присутствии Ставки; пока за бока князя – вы; я, пока, – за бока: Булдукова; выписываю Жюливора, – раз!
Корпус сломал.
– Сослепецкого – от Алексеева: два!
И морщинками в черно-лиловый ковер он безглазо уставился, соображая, –
– что –
– Жюль Жюливор в Хапаранде сидит с Каконасним, словако-хорватом, иль сербо-мадьяром; и там перлюстрирует корреспонденцию; Цивилизац, бывший главный заведующий предприятия «Дом Посейдон» (Сухум, фрукты), отсюда, –
– чрез Жонничку, горничную мадам Фразы, отличнейшим способом их обо всем орьенти-рует; –
– Фраза, любовница Петера Бакена, – с Эммой Экземой, –
– а с Эммой
Экземою –
– он!
Это сообразив:
– Ну, – пока…
Сверт; и мимо зеркал – за портьеру: в наляпанный бархат малиновых бабочек.
Кока: корнет
Ян Пшевжепанский с гадливой иронией думал, что – тот же все, в тех же бегах –
– по Москве, –
– по Парижу, –
– по Лондону, –
– в том же своем котелке, цвета воронова; с тем же самым портфелем тугим, цвета воронова, вылетал и влетал он (во все учрежденья), везде и нигде, принимая участие видное, часто невидимое, из-за пыли, им поднятой, точно за пыльным ковром, выбиваемым палкою: хлоп – Протопопов; хлоп – князь!
Не отхлопавши акт исторический, новый отхлопывал, вовсе не видясь, как маленький клопик; прекрасная, сине-зеленая комната эта; –
– вся, –
– вся, –
– проклопеет!
____________________
Последняя ставка, – да это же царская Ставка: хлоп! С нею история, как от пинка ноги – хлоп!
Капитан, не герой, – задрожал: как рыдван опрокинутый, перегрохотнуло громадное тело России –
– за Минском, за Пинском!
____________________
Пыхтя, –
– передергиваясь, –
– крепким деревом кракая, фыркая дымом, землей, – над окопом покачивалась тупоносая танка; бетон, как стекло, разбиваясь на дрызги дивизий, дрежжал, режа воздух над черным перением шлемов железных!
Как тощая стая собак, хвост поджавших, вдали, – пулеметы оттявкали; воздух высвистывал тихою пулею;