– Ладно. Я согласен. Пожалуй, сейчас, не откладывая до утра, мы сходим к Феодосии, Мироновой жене, а моей старшей сестре. Она, поди, узнала что-нибудь новое о Мироне… Там и договоримся о дальнейшем.
2
В хате их было пятеро: трое пропахших морозом мужчин, сестра Саввы Феодосия и ее пятнадцатилетний сын.
Сидели на лавках и скамьях вокруг стола, застеленного белой скатертью. В темном бронзовом подсвечнике пламенела свеча. По комнате расплывался приятный запах воска. Зеленовато-желтый огонек слегка колебался от дыхания людей и отбрасывал на стены подвижные колышущиеся тени.
Взаимное доверие было установлено сразу же, как только гости, переступив порог, поздоровались с хозяйкой.
– Я хорошо помню тебя, пан Семен! – сказала Феодосия, крепко, по-мужски, пожимая руку Палия. – Только раз заглянул ты к нам, лет двенадцать назад, еще в старой хате, у свекров, но мы все частенько вспоминали об этом. Как вы тогда с Мироном красиво пели!..
– Было такое, было! – посветлел Палий, разглядывая стройную красивую молодицу. Хотя, правду говоря, сам он плохо помнил ее, молоденькую в то время, худенькую жену Мирона, но то, что она не забыла его, облегчало дело. – И должен сказать, что ты с тех пор похорошела, даже помолодела, пани Феодосия!
Женщина грустно улыбнулась:
– Где уж там… За вас, мужчин, переживая, похорошеешь… Вот и дочурок малых пришлось к Савве отправить… Садитесь, прошу.
Разговор сразу принял нужное направление. Запорожцы рассказали о цели своего приезда. Не скрыли и того, что задерживаться в Немирове не намерены.
– Только освободим своих – и айда назад! – закончил Арсен.
– Я видел обоз переселенцев, – включился в разговор младший Семашко. – Наверное, и ваши были среди них.
– Где ты их видел? – быстро спросил Палий.
– На Выкотке.
– Так ты бываешь на подворье гетмана?
– Бываю. Я ношу батьке обед.
– Это хорошо… Вот кто сможет все выведать! На хлопца меньше обратят внимания. Он проскользнет и там, где нашему брату, взрослому, и нос показать опасно… Думаю, завтра ты нам расскажешь больше?
– Отчего же, расскажу! – серьезно ответил паренек.
– Вот и славно. Будешь, друг мой, нашим тайным разведчиком… А что с батькой?
– Батьку кинули в яму…
– В яму? Какую яму?
– Гетман приказал у себя на подворье выкопать глубоченную яму, которая заменяет тюрьму. В ней всегда полно узников… Бросают туда и за провинность, и без вины… Как узнает Юрась, у кого есть деньги, беднягу мигом хватают и засаживают в яму! И каждый день бьют палками, пока родичи не принесут выкуп или узник не помрет от голода, холода и побоев… Батьку тоже бьют… Каждый день…
На глазах у паренька заблестели слезы. Как и мать, он был чернявый, с выразительными, красивыми чертами лица. Верхнюю губу его покрывал густой темный пушок.
–