Матильда колола ей наркотики, так что теперь Кэнди чувствовала физическую потребность возвращаться в бордель. Рассудок она не потеряла и прекрасно понимала, что с ней происходит, но зависимость была сильной. На руке у Кэнди был очень болезненный, увеличивающийся с годами, чёрный след. Матильда вынуждала закрашивать его косметикой, от которой жгло ещё невыносимее. Но Кэнди терпела всю свою жизнь, которая могла пойти совсем иначе. Могла быть счастливой и беззаботной, наполненной радостью и улыбками.
– Сколько? – спросил молодой парень, подойдя к Кэнди. Она назвала цену. – Дорого. Ты слишком старая для такой цены. Ты не стоишь этих денег, – парень покачал головой и пошёл дальше.
«Я не стою этих денег. А стою ли я вообще чего-либо в этой жизни? Зачем я родилась на свет? Почему моих родителей постигла такая участь? Судьба… Существует ли она? Если да, то зачем? Что я такого сделала? За что терплю всю жизнь такое унижение?» – такие вопросы часто терзали Кэнди.
Женщины, работающие в борделе, со временем вынуждены были привыкать к такой жизни. Попадали они сюда по-разному.
– Меня украли, – начала Джерси, молодая девушка с вьющимися, красивыми, тёмными волосами. Ростом была невысокой и имела хрупкое телосложение. Она, вместе с другими женщинами, сидела в маленькой тёмной комнате с низким потолком и узким, завешенным лохмотьями, окном. На столе, возле двери, стояла полупустая бутылка дешёвого бренди. – Украли трое. Посреди белого дня на одной из улиц жилищного массива. Сбили с ног, заклеили рот, связали руки, положили в машину и уехали неизвестно куда, – говорила Джерси, закуривая дешёвую сигарету. – Дальше я не хочу рассказывать, что они со мной делали. Три дня. Три адских длинных дня. Они дали мне какой-то наркотик. Голова кружилась, ноги не держали, а перед глазами возникали галлюцинации. Я была, казалось, в двух мирах одновременно. Иногда я видела, что со мной делали. Я не знала, был ли это сон. Но было настолько больно, что я сразу же осознавала правду, невзирая на наркотики и алкоголь. Потом они связали меня и увезли назад. На то же самое место. Выбросили посреди улицы. Знаете, что я услышала, когда очнулась? Нет, не сочувствие. Никто и не пытался помочь. Я слышала: «Наркоманка! Проститутка! Какой стыд! Таких убивать надо! Такие только портят наше общество!». Ну и прочее. Я ненавидела всех. И тех, кто со мной это сделал, и окружающих. И себя ненавидела за то, что родилась, – Джерси при этих словах вдохнула густой сигаретный дым. – Я знала, что родители меня ищут, но как возвратиться? Я не могла рассказать им о случившемся. Поэтому я пошла по улице. Меня нашли, и вот я здесь, – Джерси затихла и опустила глаза. Другие женщины, что были в это время в грязной комнате, молчали, зная, что девушка ещё не выговорилась. Каждая из них знала, что значило поделиться болью с другими. Джерси подняла глаза и продолжила: – Я себя