Она не чувствовала лица, только как будто изнутри сжималось всё. Это было не исследование, это была дрессировка, слом. И Лёша… был не просто участником. Он был ключом. Его мозг воспринимал сигналы так, как не воспринимал ни один взрослый. Он не был подопытным, он был частью системы.
После той ночи, когда она прочитала документы и пересмотрела дюжину роликов, Виктория уже не могла смотреть в глаза сотрудникам лаборатории. Эти идеальные лица, их пастельные улыбки, выверенные интонации и даже запахи – всё это начинало вызывать рвотный рефлекс. Внутри неё нарастала ярость, спокойная, тихая, но цепкая, как ржавчина. Она больше не сомневалась: брату здесь не помогали. Его готовили. Он был не пациентом., он был инструментом. Или, что хуже, – оператором. Они готовили его, как в армии готовят дронщика. Сначала – к зверю, потом – к цели. Только здесь не было ни согласия, ни воли. Только управление.
На следующей встрече с Лёшей она сидела, как всегда, на удобном белом кресле, а он – напротив. Стол между ними, прозрачное окно, чай, какой никто никогда не пьёт, и тетрадка. Вика попросила у него ручку, он передал. Она нарисовала прямоугольник. Сейф. Под ним – грузовик. Слева – стрелка. Вверху – три цифры, которые помнила с карты. Он кивнул. Не сказал ни слова, но в глазах было понимание. Не детское, не испуганное, а холодное, чёткое, осознанное.
Через неделю он передал ей записку, спрятанную в книге, когда они прогуливались по территории. Она прочла её на скамейке, делая вид, что проверяет уведомления. «Кот знает. Код есть. Лёня поможет». Координаты были под строкой. Она не знала, кто такой Лёня, но координаты вели к гаражному кооперативу на севере города. Это было не совпадение. Она сохранила это сообщение в голове, не записывая – от греха подальше.
План был безумным, но другого выхода не было. И когда ты по шею в дерьме, выбирать, каким способом вылезать, уже не приходится. Она разработала тревожный протокол: симуляция возгорания в корпусе, временное отключение камер, прерывание сигнала со считывателей. Это был максимум, что она могла сделать, не засветившись. На неё, конечно, могли выйти потом, но «потом» уже не волновало. Главное – успеть.
Ночь быстро