Ближе к полудню – звонок в дверь, хотя даже не звонок – удар. Это может быть только один человек – Лёня, мой поставщик хлама и продавец обанкроченных иллюзий. Я открыл и он тут же зашёл, с сигаретой в зубах и металлической коробкой в руках.
– Поглядим, что за хрень на этот раз, – сказал он и с грохотом поставил сейф на пол.
Сейф выглядел странно, маленький, без следов времени, но и не новенький. Матовый металл, будто кто-то постарался, чтобы он выглядел неприметным. Ни серийника, ни названия, только эмблема – какие-то греческие буквы: Ζ-Δ, и всё. Я посмотрел на него прищурившись.
– Где нашёл? – без особого энтузиазма спросил я.
– Завалялся на складе утилизации на Васильевском. Грузили всякий металлолом – и этот хрен с ними. По бумагам: “брак, утилизация, нерабочий”. Странно? Очень.
– Сколько?
– Пятнашка. Для тебя. Как другу.
Я кивнул, и мы хлопнули по рукам, не потому что уверен, что там что-то есть, а потому что игра – это важно. Иногда важнее самого выигрыша.
К вечеру я поставил сейф на стол и включил камеру. В чат уже полетели сообщения: "Что там, Артём? Ждём золото!", "Если там снова документы, я отпишусь". Я усмехнулся, проверив микрофон, и взял газовый резак. Попробовал греть металл – бесполезно, он не поддался. Ни запаха, ни треска, резак даже следа не оставил. Я достал зубило, через пять минут оно развалилось, как китайская игрушка. Я выругался и швырнул инструмент на пол..
– Ну и говно, – сказал в камеру. – Никогда ещё не встречал такой хрени.
Чат оживился: "Ты сдулся", "Позови кота, пусть поможет", "Наверное, сейф из вибраниума, ха-ха". Я выключил эфир и почувствовал, как у меня начал пульсировать висок. Бенедикт сидел в углу и смотрел так, будто знал, что так будет. Будто заранее знал, что я ничего не смогу с этим сделать. Он не издал не звука, но в этом молчании читалась насмешка.
Я взял кружку с остывшим кофе и присел у окна. За окном серело. Петербург, как всегда, наваливался на плечи сыростью, как будто это его профессия. Я зевнул, уткнувшись лбом в ладонь. Может, бросить это всё к чёрту. Канал, стримы, этот бесконечный поиск чего-то, чего, возможно, никогда и не было.
Бенедикт спрыгнул с полки и неторопливо подошёл к сейфу, остановившись рядом, и аккуратно лапой потрогал боковую панель. Ещё и посмотрел на меня через плечо, как бы говоря: "Смотри и учись, человек". Я фыркнул. Чудится уже, наверное.
Но всё равно остался осадок, как будто он и правда знал больше, чем показывал. Как будто кот – не просто кот, а я – не самый умный в этой комнате.
Я выключил свет и отправился спать. Завтра разберёмся.
Проснулся от жажды и ощущения, что что-то не так. В квартире было тихо, слишком тихо – даже для меня. Обычно Бенедикт с утра устраивает утреннюю экскурсию по кухне: грохочет мисками, залезает на холодильник, дёргает за ручку двери в туалет, потому что ему, видите ли, нравится наблюдать, как я там сижу, задумчивый и жалкий. Но сейчас – тишина.
Я