– Заходи, – сказала голова и скрылась обратно.
Джес пропустила Нику вперёд и вошла следом по вытоптанному паласу.
– Подожди минутку, – сказала она и, заглядывая за монитор, спросила. – Где планшет?
– Там, – из-за монитора вынырнула костлявая рука с непропорционально большой кистью.
Джес в два шага оказалась у груды коробок, из-под которой торчали железные ножки. Пока она увлечённо и весело бормоча себе под нос занималась поисками, внимание Ники привлёк старый магнитофон. Он пылился на стеллаже, прямо под кипящим чайником – чёрный, матовый, с множеством серебристых кнопок. Рядом краснел старый дисковый телефон, поверх которого лежали несколько кассет, верхняя была подписана как «Ария. Химера». Ника почувствовала, как по шее пробежали мурашки. Толкаясь и перебивая друг друга, в голову полезли новые идеи сюжета, заставив Нику застыть с блуждающим, но невидящим взглядом.
Перед глазами главный вход театра освещался зелёным фонарём, вокруг сновали артисты в пёстрых одеждах. Вдруг загорелся красный свет. Театр сменился багровым телефоном на парковой скамейке, его заволакивало туманом, в котором растворялся неистовый звонок.
– Ты что, уснула там? – послышался голос Джес.
Ника вздрогнула и обернулась. Она не заметила, когда зажёгся свет и выключился чайник. Человек за компьютером щурился, прикрываясь ладонью от лампы, болтавшейся под потолком, зато теперь его было лучше видно. Курносый нос сочетался с недельной щетиной и совершенно тусклыми немигающими глазами. Пальто, в которое он был закутан, топорщилось, будто под ним скрывались латы. По-верблюжьи выгнув шею, он печатал.
– Я просто задумалась, – проговорила Ника, на подходе к столу вынимая плеер из кармана. – Можно ли это починить?
Человек в пальто продолжал печатать. Девочки переглянулись.
– Жека! – крикнула Джес.
Жека повернулся к ней.
– Аюшки?
– У тебя спросили, можно ли починить плеер.
– Я думал, не у меня. Какой плеер?
– Смотри же, тебе протягивают, – вздохнула Джес.
Жека, прищурившись, одарил устройство долгим взглядом и выдал:
– Купи новый.
И вернулся к печатанию.
– Хотя бы карту памяти можно вынуть? – уточнила Ника немного раздражённо.
Он протянул когтистую ладонь, и Ника, помедлив, двумя пальцами положила на неё куски пластмассы, которые тут же исчезли в костлявых длиннопалых руках. Отросшим ногтем был произведён на свет крохотный чип с великолепной музыкальной подборкой. Приговор звучал коротко и ясно:
– Трещина.
Нике почудилось, будто тупой пилой от неё отковыривают кусок, возможно, столь же значимый, как рука или нога. Неряха вдруг стал вызывать ещё большую