– Ливий, когда выйдет из больнички, будет рад новой постели, – проговорил Джексон, смеясь. – Правда, я ему ни за что не отдам кровать у окна!
– Душ на улице, – монотонным голосом сообщил один из мужчин. – Завтра Вален расскажет вам все, что вы должны знать. А сейчас отдыхайте. Кроме Коула – за тобой вернутся через двадцать минут.
Как только за охраной закрылась дверь, парни бросились к еще одной двери, что вела на задний двор. Попутно стягивая с себя одежду, они, смеясь, заскочили в помещение, огороженное перегородками. Над каждой лейкой висели большие бочки, рядом лежало нечто похожее на мочалки, а самое главное – на подставке поблескивал кусок мыла.
Не раздумывая, троица поспешила под душ, и блаженный стон наполнил пространство – вода, нагретая за день, смывала с них усталость. Журчание воды, пена и шелест мочалки по телу с каждой секундой приводили в порядок израненные и избитые тела. Казалось, усталость от вчерашнего боя впитывалась в землю под ногами, а тела наполнялись легкостью.
Закончив с душем, троица направилась в дом, обнаружив в шкафчике у каждой кровати свежую одежду. Затем снова вышли на улицу и, расположившись на заднем дворе на крыльце, молча наслаждались чистым воздухом – не тем, чем они дышали последние три года.
Чуть позже за Коулом пришли. Охрана снова провела его через всю Бездну, вернувшись к воротам, туда, где всегда находился Кристофер. В этой части ничего не изменилось: все те же пропускные посты, все те же дети, работающие на территории, только теперь они были намного младше Коула. Все как один – одинаковые, в поношенной одежде, с затравленными взглядами.
Шагнув вглубь пятиэтажного здания, Коул последовал за охраной к лестнице. Достигнув пятого этажа, его провели по тускло освещенному коридору к двери в конце. Стоило приблизиться к деревянной поверхности, как та открылась, и из нее вышел Грег Вален. Коул невольно засмотрелся на мужчину: тот отрастил бороду, на висках появилась проседь, а в уголках всегда хмурых глаз залегли глубокие морщины.
– Кристофер приказал привести Коула, – говорит один из охраны. Вален вскидывает брови, поняв, кто перед ним. Узнавание заставляет его слегка удивиться, потому что от былого мальчишки не осталось ровным счётом ничего. Шепард вытянулся, набрал массу. Когда-то угловатое детское тело приобрело очертания мужского, но ещё не до конца.
– Он ждёт, – только и сказал Вален и поспешил ретироваться, продолжая удивляться тому, что риверфордский