Гнев преобладает.
Кас подходит ко мне сзади.
– Налей мне еще.
Я подчиняюсь и протягиваю ему. Он быстро осушает его и с шипением выдыхает, проводя тыльной стороной ладони по губам.
– Что это, черт возьми, такое?
Уинни и Вейн входят следом за нами, затем Питер Пэн.
Он выглядит так, будто увидел привидение. Живое, дышащее привидение.
Все вот-вот изменится.
Блять, все.
– Это явно ловушка, – говорит Вейн и машет мне пальцами, чтобы я налил ему тоже выпить. Я ставлю в ряд несколько бокалов на барной стойке и наливаю в них изрядную порцию ликера.
– Конечно, это ловушка, – отвечаю я и протягиваю ему стакан. Он отпивает половину обратно. Его волосы в беспорядке, несколько темных прядей свисают на лоб и перед глазами. Несмотря на то, что он потерял Темную Тень Даркленда и теперь у него есть Темная тень Неверленда, на его глазу все еще виден старый шрам от тени Даркленда, три глубоких пореза над правым глазом, глаз полностью черный.
Возможно, у него все еще есть шрамы, но он изменился. Я просто пока не уверен, как именно. Или что это значит для нас.
Теперь он делится с Дарлинг чем-то, чего не знают остальные, и я не могу сказать, дошло ли это до его сознания. В любом случае, он всегда был высокомерным придурком.
Может, я и не замечу, если он станет еще более высокомерным придурком.
Дарлинг стоит в углу комнаты, скрестив руки на груди. Она еще почти ничего не сказала. Что, черт возьми, тут можно сказать? Моя мать убила своего предка только потому, что любила Питера Пэна.
Дарлинг любит Питера Пэна.
Я люблю Дарлинг, и мой брат тоже.
Динь-Динь должна уйти. Она, должно быть, уже что-то замышляет. Она, наверное, во дворце.
– Черт, – выпаливаю я. – Тилли.
Темный взгляд Каса пронзает меня, его глаза прищурены, руки скрещены, как у Дарлинг. Они больше всего похожи, если бы мне пришлось мерить нас всех меркой. Добрый, мягкий и свободный с одной стороны. Жестокий, подлый и порочный с другой.
Мой близнец может быть жестоким, но он предпочитает быть нежным, если ему это сходит с рук.
Наша дорогая мать скрутит Тилли, говорю я Касу на нашем языке фейри.
Мы очень долго боролись против нашей сестры, королевы фейри, но это кое-что говорит о моих истинных чувствах, когда первое, о чем я могу подумать, – это спасти ее от нашей собственной матери.
Наша младшая сестра не ровня Динь-Динь. Она никогда такой не была.
Но пошла бы наша сестра добровольно или нам пришлось бы вытаскивать ее из дворца, брыкающуюся и кричащую?
Это для твоего же блага, сказали бы мы ей. Поверит ли она нам в конце концов? Мы убили отца за то же самое, и посмотри, к чему это привело.
Динь сказала, что попросила Тилли отменить наше изгнание и вернуть нам крылья.
Добрая воля. Ха. Больше похоже на чушь собачью.
Мы с Касом оба хотим вернуть наши крылья.
Больше всего на свете.
Больше,