-Скучаешь?
-Да, Кудряш, я грущу немножко.
-Будешь «шипучку»? Вкусная!
-Да! Не откажусь.
Парень достал и протянул девушке конфету: зеленый гладкий фантик, красная внутри. А после ловко вытащил из пачки сигарету.
-Синица, я выкурю, можно? – спросил.
-Конечно, кури.
И воцарилось долгое молчание, и в нём каждого печалило своё: неудивительно, что над миром отчаяния кружило чёрное, как дёготь, вороньё. Табачный дым лишь заглушал пустоты, но не сшивал неровные края. Язык прошедшего имеет низкие частоты, погибель для носителя тая.
Кабинка дрогнула и заскрипела удрученно: путникам давно пора идти. Застыл весь парк, разлукой огорченный, став яркой вспышкой на их жизненном пути. Тяжелые ворота застонали, на прощанье свой оставив всхлип, и после долго-долго горевали, остолбенев под кроной пышных лип.
– Синица…тебе есть куда вернуться? – спросил в кромешной тьме её Кудряш. Лишь две звезды на небе всё смеются, создают необходимый антураж. – Пойдешь со мной?
В воздух вопрос взметнулся. Парень со страхом ждал её ответ. Упорный взгляд на миг её коснулся. Она отозвалась:
-А почему б и нет?
Одиночество всегда ломает стержни, одиночество сжирает гибкий ум. Безумные всегда спокойны внешне, а внутри иссохли, как изюм. Поэтому они вцепились сильно в душеспасительный и крепкий этот плот, и вот так искренне и каплю меркантильно Кудряш с Синицею дружат уж третий год.
А давайте-ка вернемся мы в реальность. Парень зашёл в вагон, но птицу не застал.
–Мне не присуща лишняя эмоциональность, но этот день меня до чёртиков достал. – Все ожидания Кудряша разбились в прах и покатились вниз с высокой горки. Но вот на место злости вышел страх: а где ж она одна порхает столько? На Станции царит сущий бедлам, но не видать среди него росчерка перьев. Бессмысленно метаться по углам в наивном поиске крошечных этих звеньев. – Я с детства не люблю водящим быть в этой игре дурацкой под названьем «Прятки»: всегда мне было трудно находить…
Кудряш пришел на Базу.
–Эй, ребятки! – воскликнул он, но зазвенела тишина: холл опустел. Один Молчун валялся в кресле: торчала темная волос его копна, как швабра – ей расческа бесполезна. Главарь окинул взором весь этаж. – Попрятались, как мыши, в свои норы…Молчун!
–Ну и чего тебе, Кудряш? Ты ж уходил разглядывать просторы наших необъятнейших равнин, – парнишка оглянулся осторожно. – Иль заблудился меж развалин и руин? Понимаю. Это ведь не сложно.
Кудряш спокойненько присел на подлокотник и локоть положил на спинку кресла. Молчун весь сжался.
–Не бои́сь меня, «подводник», твоя помощь мне сейчас будет полезна. Не видел ли средь общего бедлама ты наших маленьких, и все же бойких птиц? Учти, я не приветствую обмана.
– Да, я видел этих озорниц. Ушли тайком, на великах умчались.
–И