Только это не судьба виновата в сером окрасе ваших дней, а вы сами. Это вы потакали своей метатезиофобии, то есть боязни перемен (да, я знаю и такие слова), это вы закрылись, как ракушка от бешеного ритма жизни, это вы не захотели поймать удачу за хвост и это вы, наконец, сидите у окна и сожалеете о несбывшихся мечтах и потерянном времени. Ой, девочки, мне страшно! Я не хочу такой старости. Что делать, чтобы избежать этого? Ответ достаточно прост: действовать, но прямо сейчас и очень быстро, пока не стало поздно что-либо изменить к лучшему.
Моя клиентка Шелли служила актрисой и имела контракты с разными театрами Сиднея и Мельбурна. Естественно, каждый спектакль требовал подготовки, изучения текста, долгих репетиций, примерки костюмов, разъездов по разным городам и весям, и прочее.
Но над ней дамокловым мечом висел самый натуральный эгоист и тиран, типа “любовь всей жизни”. Он не давал ей репетировать, потому что хотел постоянно видеть ее рядом с собой. Для него был не важен тот факт, что у объекта его обожания есть любимая работа, определенные обязательства и желания. Самым главным для него были его «я» и его «хочу». Он постоянно твердил, что Шелли не актриса. Перед каждым спектаклем он предсказывал ей провал. Твердил, что она без него ничто и никто, беспомощная и беззащитная, и только он весь из себя рыцарь, сможет ее спасти от превратностей судьбы.
Шелли умоляла не прерывать репетиций и дать ей возможность заниматься любимым делом, которое в добавок ко всему еще и было единственным источником дохода. Однако мужчина ее мечты не поддавался на уговоры. Кроме того, он оказался ужасным ревнивцем и требовал, чтобы она звонила ему для отчета каждые два часа. «Я – в магазине. Покупаю колбасу!», «Я – на сцене: читаю монолог Офелии». Просто полный абзац.
Он не считался с правилами приличий и звонил прямо во время репетиций, чтобы узнать, что делает его дражайшая возлюбленная. Режиссер приходил в бешенство, актеры злились, а невеста чувствовала себя виноватой. Если же она отключала телефон на время репетиции, дружок устраивал скандал и обвинял ее во всех грехах, включая посещение несуществующего любовника. И это не самое интересное! Дружок мог без объявления завалиться на репетицию и потребовать отчета, если отключен телефон. Не во всех театрах такое было возможно, но кое-куда он прорывался. Она плакала, но продолжала жить с ним.
Постепенно карьера актрисы сошла на нет; театры перестали приглашать Шелли, зная о ее проблемном спутнике жизни. Через пару лет она перестала репетировать, зато начала обильно поливать слезами все подушки в доме. Сто раз она собирала вещи и пыталась уйти от своего бойфренда и сто раз распаковывала чемоданы, как говорится, не отходя от кассы.
Как-то во время ланча мы случайно встретились в кафе. Я отмахивалась от назойливой жары журналом (дело было в Австралии), открытым на странице с недочитанной статьей о какой-то пьесе. Внезапно Шелли схватила меня за руку – аж кости затрещали – и с каким-то остервенением