Мария берет меня за руку и смотрит так искренне, что мне недостает воздуха в легких. Они такие неподдельные и честные, а я совсем не такой человек. Хотелось бы мне быть такой же открытой, как они, и ответить взаимностью, но почему-то я могу лишь кивнуть и попытаться не вырвать руку в приступе паники.
Мне не хватает воздуха, и я уже собираюсь сказать, что необходимо возвращаться домой, как все превращается в какую-то комедию. Где-то хлопает дверь. Наши пять голов поворачиваются в сторону входа, и наши десять глаз смотрят на вошедшего Сама. Он одет, как и всегда, насколько я могу судить, небрежно: рваные джинсы, белая футболка, испачканная каким-то маслом, кеды с разорванными шнурками. Его рыжие волосы всклокочены, а глаза загораются странным огнем, как только он видит меня, зажатую между его матерью и младшим братом. Я вижу, как улыбка трогает его губы, и он откидывается на дверной косяк, рассматривая нас, устремивших взгляд на него.
– Привет!
Его голос звучит немного глухо и с придыханием, и я чувствую, что это приветствие предназначается мне одной, и от него по спине пробегают мурашки. Как я могла забыть, какое он производит на меня впечатление. Если до этого момента все было странно, неоднозначно, но мило, то сейчас я чувствую неловкость, агрессию и любовь, исходящие от присутствующих в комнате.
– Привет! – подаю я единственная голос, и Сам подмигивает мне так, что это навсегда отпечатывается в моем сознании. Так естественно и одновременно интимно, только для меня одной.
– Вижу, я не вовремя?
– Милый! – Мария вскакивает с дивана, подходит к сыну и обнимает его. – Ты всегда вовремя. Ты же знаешь, что мы всегда тебе рады, это же твой дом.
Она что-то говорит, но ее слова, будто эхо, раздаются откуда-то издалека. Она хлопочет, усаживает его есть, отчитывает за то, что он пришел в таком виде.
– Мам, все хорошо. Я приехал оставить это. – Он достает конверт и кладет на стол. – Но раз уж здесь все, почему бы и мне не остаться.
Я стараюсь сконцентрироваться на альбоме, лежащем на моих коленках, но не могу не следить краем глаза за происходящим у обеденного стола. Мария на мгновение замешкалась, остановилась и обернулась ко мне, вспомнив, что я все еще нахожусь в ее квартире.
– Простите, совсем растерялась. Когда так редко видишь старшего сына, сразу забываешь обо всем. – Я слышу, как ее голос дрогнул в попытках скрыть сожаление от редких встреч. – Самаэль, хочу тебя познакомить со спасительницей твоего брата, – обращает она внимание сына на меня, хотя оно и так было ко мне приковано.
– Грозой ночных дорог? – подмигивает он мне и с самодовольным видом садится во главе обеденного стола, на то же самое место, на котором всего полчаса назад сидел Ники, и я чувствую, что атмосфера в комнате поменялась. Если раньше все внимание было приковано к Ники, то теперь фокус сместился