Незнакомца звали Найджел… Англичанин, без адреса и родных. И что-то там еще было странное. Остановился на пороге, повернулся… что-то сказал на прощание, но Туомас не помнил ни единого слова.
«Мобильник!» – внезапно осенило его. Он ведь держал его в кармане, потому что собирался вызвать полицию… Где он теперь?
Туомас присел на корточки, несмотря на ноющие колени, и тщательно оглядел фургон. Узкий проход по центру перегородила едва не похоронившая его столешница. Чтобы здесь хоть что-то найти, по-хорошему надо сначала вывалить наружу битую посуду, тряпье и прочий хлам. Мобильника очень не хватало, но Туомас не мог преодолеть естественную брезгливость – рыться в обглоданных костях было выше его сил.
Больше всего на свете он мечтал о душе и глотке чистой воды.
Туомас выглянул в окно и решил, что близится полдень: солнце припекало вовсю и уже скрылось от его взгляда прямо над крышей трейлера. Вокруг не нашлось ни единой целой тряпицы, чтобы прикрыть наготу. Он поднял жалюзи на втором окне и понял, что трейлер стоит на парковке в полном одиночестве. Оставалось уповать, что на стоянке некому будет обвинить его в нарушении общественного порядка.
Он дернул за дверную ручку и похолодел.
Трейлер был заперт снаружи.
Конечно, идиот, это же похищение! Туомас в панике подергал ручку еще, но тщетно. Оглянулся в сторону кабины водителя, но там стояла глухая стена. Изрезанная, как и все вокруг. На Туомаса топорщились вздыбленные клочья звукоизоляционного материала, несколько треснутых пластин от обшивки валялись на полу с глубокими вмятинами, похожими на след огромных челюстей.
Он сглотнул, ощущая чудовищную жажду: горло будто терзала песчаная буря, при каждом вдохе раздирая слизистую. Туомас оставил попытки сломать замок и тщательно ощупал поверхность двери, пока не увидел ее: рядом с ручкой, скрытая под обрывками синтепона, торчала небольшая защелка. Он не без труда ухватил головку скользкими пальцами. Раздался щелчок, и дверь медленно открылась – Туомас был свободен.
Он высунулся по пояс, с наслаждением вдыхая чистый воздух. Оглядевшись, Туомас убедился, что на парковке никого, выскочил наружу и подбежал к кабине водителя.
Свежая трава приятно щекотала затекшие босые ступни.
Дверь, к его изумлению, была лишь неплотно прикрыта. Туомас забрался на водительское сиденье, закрылся и пожалел, что нельзя зашторить лобовое стекло. Он вгляделся в узкое зеркало над приборной панелью, но от вида капель засохшей крови на волосах его замутило. На сиденье рядом лежали стопка поношенной, но чистой одежды, две полуторалитровые бутылки с водой и пакет, в котором по форме угадывались сэндвичи. Голод скрутил желудок в петлю Мебиуса, горло пересохло, но Туомас заставил себя первым делом прочесть текст на листке, лежавшем поверх всего добра и вырванном, похоже, из его собственной записной книжки.
«Представляю,