Я осторожно опустила Элиота на пол, подложив ему под голову свой сложенный пиджак. Развязала галстук, освободив залитую кровью шею. Пульс, слава богу, прощупывался, хоть и слабый. Вспомнив, как Элиот искал что-то во внутреннем кармане, я сунула туда руку в надежде найти оружие или некое спасительное средство, но там лежал всего лишь маленький золотой компас с гравировкой в виде крылатого якоря. На что ему компас, когда он истекает кровью?
Ответ появился в ту же минуту, в буквальном смысле – в виде запыхавшегося Освальда Ко, возникшего словно из ниоткуда. От бега его волосы были взъерошены, а на роскошном пальто оставила разводы слякоть.
Напуганный, он упал рядом с нами на колени и жестом потребовал у меня компас. Раскрыл, нажал на кнопку около предохранителя – и магнитная стрелка раздвоилась. Стрелки побежали по кругу и замерли, указывая на север. Что-то щелкнуло. Компас затикал. Освальд облегченно выдохнул, провел ладонью по щетине на подбородке и проговорил:
– Сейчас придут.
– Кто?
Он указал на свой лацкан, где блестел бриллиантовый якорь с крыльями.
– Лига Компаса.
И тут же нас оглушила сирена. Экипажи на освещенной алым закатом площади Трокадеро задвигались, пропуская кортеж продолговатых синих карет, а потом истерическую толпу перед павильоном рассек ручеек людей в синей форме. Впереди, сопровождаемая отдельным отрядом охраны, в синем плаще поверх платья, царственно ступала статная дама с холодным лицом. В толпе поползли шепотки: «Это от Лиги Компаса… От Капитанов».
На границе зимы и весны мне удалось вступить в ряды тех, кого называют Капитанами. Предводителями. Воинами с огнем в сердце, кто верит, что в этом мире возможно все, а в другом – еще больше. Каждый из них несет в душе частицу света, доставляя его туда, где тьма царила слишком долго. Учит слышать шепот судьбы тех, кому, казалось бы, в слухе отказано. И становится голосом тех, кто не может говорить. Их моральный закон гласит: «Свобода нужна, чтобы освобождать других». Однако эта история – о том, как свободу попрали.
2
Все началось незадолго до взрыва. Возможно, 12 января 1900 года, в день празднования моего тридцатого дня рождения. Ничто не предвещало беды, разве что мои внезапные слезы. Потом я понял: это были слезы предчувствия. Так же плакала Мария Магдалина, чувствуя, через что предстоит пройти ее возлюбленному.
Праздновал я в кругу близких друзей: приглашены были Валентин Грант-Сирин, Элиот Ричмонд, Освальд Ко, Винсента Тиме и ее друг Николя де Голль (для нас просто Найджел). А также ее подруга Софи, которая, впрочем, накануне вежливо отклонила приглашение, сославшись на семейные обстоятельства. Элиот, друг моего детства, отдал под наш тихий праздник свою квартиру в шестнадцатом округе – одном