– Ари, у меня душа болит, когда я гляжу на тебя, – она смотрит на меня так, будто я действительно причиняю ей физическую боль, – Ты молодая, красивая, а сидишь затворницей в своем скворечнике, выходишь только в этот свой бар.
– Ма, все хорошо, – я уже настолько привыкла к этим разговорам, что даже не злюсь. Она хочет вытащить меня на свет, а я – снова увернуться.
– Но…
– Ма, – я прерываю ее, – не волнуйся за меня. Я живу так, как мне хочется, благодаря тебе ни в чем не нуждаюсь. Спасибо тебе за все, правда. Но, пожалуйста, не своди меня ни с кем.
Она молчит. В ее янтарных глазах появляется туман.
– Ари, – наконец говорит она, – когда я умру…
– Ма, не начинай!
– Послушай! – она повышает голос, – Я хочу быть уверенной в том, что с тобой будет все в порядке.
Вот как объяснить ей, как заверить любящее материнское сердце в том, что с ее ребенком будет все хорошо? Всю мою жизнь мама была рядом, пыталась оградить меня от зла. Даже когда ушел отец она ни разу не пожаловалась на него, чтобы в моих глазах он не стал монстром.
Внезапно взгляд ее снова изменился:
– Вчера звонила Эвелин.
Я молчала.
– Она достает меня уже три месяца, Ари. Может быть, ты перезвонишь ей?
– И что я скажу? – по спине пробежал холодок.
– Я думаю, она не отстанет, – с сожалением добавила мама.
Я не знала, что здесь ответить – Эвелин и правда не отстанет, но перезванивать ей у меня не было сил.
– Сколько она уже тебя преследует, Ари?
– Почти год, – ответила я, ковыряясь вилкой в пироге, – Спасибо, что сдерживаешь ее, ма.
В ответ мама снова накрыла мою руку своей.
– Ты будешь когда-нибудь готова с ней поговорить?
Я пожала плечами, сдерживая слезы и пытаясь проглотить ком:
– Точно не сейчас.
Мамины золотистые тщательно уложенные локоны красиво переливались на скромном осеннем солнце, когда она поворачивала голову или кивала. Рядом с ней я выглядела убогой, забитой деревенщиной, юродивой. Я люблю маму, но мы выглядим с ней будто из противоположных миров. И я готова поспорить, что два раза в месяц официанты кафе “Падуя” удивляются нашей парочке и гадают над тем, что же свело этих двух разных женщин вместе.
Осень
Я не могла вернуться домой и расслабиться, потому что уже была слишком взвинчена: звонок Эвелин, визит в отделение полиции для дачи показаний. Я не могла нести в свое священное место тишины и покоя все эти темные мысли и чувства, нужно было развеяться. Все время проведенное за столом напротив следователя, я отчаянно прикусывала язык, чтобы не задать горящий в мозгу вопрос, но в итоге не сдержалась.
– Как умерла та девушка? – наконец тихо спросила я у очень юного коренастого сержанта, который до этого в течение пяти минут записывал мои показания.
– От полученных травм, – ответил он не глядя, а я не стала допытываться.
Больше информации ведь все равно ничего не изменит.
Из участка я выползла