Революция и музеи. Судьбы московских древневосточных коллекций (1910–1930 гг.). О. В. Томашевич

1911 г. Викентьев предложил издательству «Мусагет», где у него было много знакомых по антропософским кругам, собрание древнеегипетских сказок[102], но это издание не состоялось. Не было ли это предложение рождено идеями Тураева о необходимости популяризировать древневосточные литературные тексты? По этому поводу он писал В. С. Голенищеву 1 декабря 1912 г.: «…Мне пришла в голову мысль дать русской публике, в настоящее время увлекающейся Востоком, серию книжек-переводов лучших произведений египетской и вавилонской литературы, с введением, комментарием и хорошими иллюстрациями. Это будет нечто вроде „Der Alte Orient“ [„Древний Восток“, немецкое научно-популярное издание. – О. Т.] по Египту, так как будет состоять не из компиляций или сводов, а из источников. В первую очередь наметил Синуху[103] и Гильгамеша (для Вавилона у меня есть сотрудник[104]), потом Орбиньи и законы Хамураби и т. п. Может быть и Вы, Владимир Семенович, найдете когда-нибудь возможность дать нам „Шиффбрюхигера“ или „Унуамона“ или их обоих?[105]…»

      Древнеегипетские тексты, как многие древневосточные произведения, не имеют заглавий. В Месопотамии часто их обозначали просто по первым словам, как и библейские тексты (Книга Бытия = «В-начале»). Для удобства их называют сами публикующие их египтологи, почему названия иногда немного отличаются (тот же Синухет предстает то как «Рассказ Синухета», «Повесть о Синухете», то «История Синухета» или «Странствия Синухета»). Папирусы часто также называют по имени их первого владельца: в 1857 г. прекрасный папирус с литературным текстом был куплен Британским музеем у леди д‘Орбиньи, почему и получил такое название (в русс. передаче также: папирус Орбиньи, д‘Орбини, Орбиней, Orbiney). Сохранившуюся на нем «Повесть…» или «Сказку о двух братьях» (иногда просто: «Два брата») и издаст в этой серии с обширным предисловием и комментариями В.М. Викентьев[106]. Это был первый перевод на русский язык с оригинального иератического текста и сделает он эту публикацию на высоком уровне. Он, действительно, хорошо знал и чувствовал литературу, почему эта небольшая книга сохраняет значение. Досадно, но в отечественной историографии она была почти забыта, как и ее автор. В комментариях к лучшей подборке литературных произведений, академическом издании знаменитой серии «Литпамятники», упоминается только название книги[107], а в более современной публикации новых переводов книги Викентьева нет даже в списке литературы[108].

      Следует заметить, что литературоведческое изучение древнеегипетского наследия и сейчас в определенной степени сдерживается нашими недостаточными знаниями о древнеегипетском языке, поэтому древневосточная проблематика, как правило, не включается в курсы истории и теории литературы даже филологических факультетов университетов. Поэтому для начала ХХ в. работа Викентьева была во многих отношениях очень значимой. Переводу предшествует объемное – 27 страниц – предисловие, где автор, указав, что литературные тексты Древнего Египта стали обнаруживать с середины