– Знаешь, как управлять? – спросил я.
«Откуда?»
Мы тренировались на симуляторах. С самого раннего детства, как себя помню. Мы летали и тренировались на крошечных учебных кораблях, которые потом переделали под боты для щенов, входящие в стандартный комплект «Пчёл», «Ос» и «Шершней».
На самолётах мы не летали. Теоретически любой из наших кораблей способен летать в атмосфере, у нас были тренировки на Марсе. Но на Земле мы никогда не были, воздушные самолёты не пилотировали.
– Боря, это сон?
«Нет. Я думаю. Постарайся нас не угробить».
– Свят! – вдруг рявкнуло в ушах. – Куда собрался, на орбиту выйти?
Я как смог замотал головой в тяжелом шлеме.
Да что же это такое!
– Свят, это Хром, ответь.
Ещё секунда – и я бы завопил от ужаса. Даже бушующий Юпитер, даже разъярённый серафим оказались не так страшны, как ощущение полной беспомощности в кабине истребителя, которым я не умел управлять!
И я действительно закричал, просыпаясь.
В комнате было темно. Едва‑едва начал светиться экран на стене – искин не смог решить, проснулся ли я и надо ли включать свет. Я был мокрый как после душа, казалось, даже волосы вспотели. Трусы промокли насквозь, если бы не хотелось отлить, то подумал бы, что обоссался.
Скинув одеяло, я сел на кровати. Ноги едва доставали до пола.
– Боря…
«Не говори вслух», – велел альтер. «Нет, скажи! Что приснился кошмар, бой у Юпитера».
– Кошмар приснился, – сказал я. – Бой… у Юпитера. Над северным полюсом… у Большого Рентгеновского пятна…
«Это был не просто сон» – твёрдо сказал Боря. «Но сейчас не надо об этом. Дай мне всё обдумать».
Я вытер лицо ладошкой. Сказал:
– Надо отлить.
В ванной я не только отлил, ещё раз погрустив о своей незначительности, но и разделся догола, мокрые трусы кинул в ящик для грязного белья и вытерся полотенцем. Может стоило принять душ, но тогда точно не усну, а пот у меня пока дитячий и не воняет.
Вернувшись в комнату, я переоделся, пощупал простыню. Стащил её и застелил новую. Запасного одеяла не было, я взял ещё одну простыню, подушку тоже сменил. Надо же, сколько воды может быть в одной тощей тушке.
Я почти лёг снова, надеясь, что засну без всяких таблеток (на самом деле нам выдают легкое снотворное), как мне показалось, что я уловил какой‑то звук. Прижавшись головой к стене, я закрыл свободное ухо рукой, прислушался.
Ну да. Хныканье.
За стеной была комната Джея. Селить эскадрилью рядом не то, чтобы традиция, но у нас именно так получилось.
Я глянул на браслет. Полночь.
Значит, Джея отпустили из лазарета после нервного срыва, в чём бы он ни заключался. И сейчас синий‑три рыдает за тонкой переборкой.
Открыв дверь, я выглянул в коридор. Никого, освещение уже ночное, слабенькое. Где‑то далеко по коридору, видимо, в том конце, где живут пилоты «ос», слабо бренькает гитара и раздаётся