– Валерия Игоревна, мне всё ещё нужна ваша подпись в постановлении, – упрямо напоминает о себе Прокопьев, отвлекаясь от руководства процессом уже начавшегося обыска.
Вытирая лицо полотенцем, которое больше размазывает тушь, чем делает меня чище, возвращаюсь в гостиную. Отсутствие подписи в постановлении ничуть не мешает правоохранителям бесцеремонно рыться в моих вещах, распахивать шкафы, вытряхивать содержимое ящиков и полок, сидеть на замшевом диване и топтаться по белому ламинату в грязной обуви.
Склоняюсь над постановлением. Не уверена, что хочу знать, что там. Пусть происходящее просто поскорее закончится, как страшный сон, который обязательно развеивается с рассветом.
Боковым зрением ловлю чьё-то появление на входе, но поскольку моя квартира с утра стала похожа на проходной двор, даже не поворачиваюсь, вместо этого подписывая постановление в нужной графе.
Зато оживляется Прокопьев, недовольно восклицая:
– Волков, твою ж мать, ну наконец-то! Когда включал тебя в следственную группу, догадывался, что с тобой будут одни проблемы!
– Так надо было не включать, чтобы не было, – спокойно усмехается вошедший.
Фамилия мне не знакома, зато голос знаком. От него болезненно щёлкает где-то внутри невидимый рычажок, до предела натягивающий и без того расшалившиеся нервы. Поднимая голову от злосчастного постановления, я уже знаю, кто стоит на входе моей перевёрнутой вверх дном гостиной.
И вот лучше бы я не смотрела на него, честное слово. В отличие от меня, Алекс выглядит прекрасно: в сером деловом костюме и белой рубашке, с перекинутым через согнутый локоть пиджаком. Зачёсанные набок волосы кажутся влажными, словно он недавно из душа. В руке стакан с кофе. Его утро явно выдалось лучше моего.
Пока я обескураженно стою, забыв, как дышать, Алекс скользит незаинтересованным взглядом по окружающему беспорядку и по мне самóй, словно по одному из предметов мебели. Замечает букет пионов на столе, и уголки его губ лениво приподнимаются, на какую-то пару миллиметров, но через мгновение лицо снова приобретает прежнее отстранённое выражение. Тогда крохотная надежда, что успела вспыхнуть в груди огоньком отсыревшей спички, гаснет. Алекс узнал меня. Но предпочёл сделать вид, что мы не знакомы.
Зато встретилась с Алексом, как хотела.
Но лучше бы не встречалась. Потому что я хотела совсем не так. С другой стороны, его появление и реакция на моё присутствие становятся красноречивым сигналом того, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Я с трудом беру себя в руки и севшим голосом выговариваю:
– Говорят, в моей ситуации люди имеют право