Мавка набросилась на нее с диким воплем, целясь когтями в грудь. Но Ярослава не дрогнула. В последний миг она выставила перед собой амулет, словно щит, и прошептала слова заклинания:
"Сила Рода, сила Предков, защити меня от зла и тьмы! Силой Света, Силой Любви, изгоняю тебя, нечисть лесная! Прочь от сюда, во имя Света!"
И вдруг, от амулета вспыхнул яркий белый свет, ослепляющий и обжигающий. Мавка закричала от боли и отшатнулась назад, словно пораженная молнией. Свет продолжал литься от амулета, окутывая Ярославу защитным коконом. Мавка, не выдержав его силы, завизжала и растворилась в воздухе, словно дым, оставив после себя лишь горький запах серы и страха.
Битва была кончена. Лес затих, словно затаив дыхание. Лишь пламя костра продолжало плясать, освещая поле битвы, усеянное телами павших мавок.
Эпизод 3: Помощь заблудшим душам.
Рассвет робко окрашивал горизонт бледными полосами света, просачиваясь сквозь густые кроны деревьев и освещая поле ночной битвы. Дым от костра, потрескивая, еще вился над полянкой, смешиваясь с утренним туманом, словно призрачная пелена, укрывающая следы жестокой схватки. Тишина, наступившая после яростного боя, давила на уши, тяжелая и зловещая, словно предвещая новые испытания.
Ярослава, Лука и Степан сидели неподвижно вокруг догорающего костра, словно изваяния, высеченные из усталости и потрясения. Лица их были бледны, одежда изорвана и испачкана кровью – не только мавочьей, черной и густой, но и алой, человеческой. Воздух был пропитан запахом гари, трав и терпким, металлическим духом крови.
Ярослава подняла взгляд на тела поверженных мавок, разбросанные по поляне, словно сломанные куклы. В утреннем свете их неестественная красота поблекла, обнажив пугающую, мертвенную сущность. Их белые одежды, еще недавно струящиеся и легкие, теперь казались грязными и жалкими, а распущенные волосы, украшенные лесными цветами, спутались и свалялись, словно трава, примятая копытами дикого зверя.
Несмотря на то, что мавки напали первыми, несли зло и представляли смертельную угрозу, в сердце Ярославы зародилось странное чувство – не то жалости, не то горечи. Она подошла ближе к одной из поверженных дев, той, что пала от стрелы Луки. Присмотрелась к ее застывшему лицу, искаженному гримасой боли и ужаса. Даже в смерти в нем проглядывали отголоски былой красоты, но теперь эта красота казалась холодной и пустой, словно мерцание гнилушек в болотной трясине.
"Заблудшие души…" – прошептала Ярослава, словно обращаясь к самой себе.
Лука, услышав ее слова, поднял голову и посмотрел на нее с вопросом. Степан, молча, ворошил угли костра, словно пытаясь найти в них ответы на невысказанные вопросы.
"Что ты сказала, Ярослава?" – спросил Лука, его голос звучал устало и тихо.
Ярослава вздохнула и обернулась к друзьям.
"Я думаю… мавки… они ведь тоже заблудшие души," – повторила она, глядя на