И это тоже мы. С гидом по подворотням нашей сущности. Виталий Ткачёв

соответствие физического состояния умственному развитию. Процедура была простой, немудрёной и хорошо известной ещё с советских времён. Только справку из кожно-венерического диспансера радостно и многозначительно заменила бумажка того же неповзрослевшего формата из наркологического. Остальное всё было по-старому: подтверждение о том, что не состоишь на учёте как торчок и как псих, флюорография, анализы крови, мочи и ещё одного, о котором всем неловко говорить, кроме врачей и рассерженных на что-то или чаще на кого-то людей при личном общении, посещение ряда указанных (но непонятно, по какому принципу) специалистов. Ничего сложного вообще. Всё это можно было сделать за один день, и уже на второй – получить требуемое медицинское заключение о пресловутой годности.

      Вениамин Ростиславович так и решил: всё сделать за один день. Этим днём оказывался четверг, «мятежный пасынок недели», которому предстояло реализовать его нехитро составленный по содержанию план. С утра рентген, анализы и специалисты в институтской поликлинике, затем переезд на другой конец города в наркологический диспансер по месту прописки, а ближе к вечеру самое простое мероприятие, как казалось, посещение психоневрологического диспансера. В середине пятничного дня получить результаты анализов и со всеми этими справками-направками-отправками прибыть к терапевту за итоговым пропускным документом, а уже с ним после входных, в понедельник, – в отдел кадров.

      В поликлинике на следующее утро не было никаких проблем. Кое-где пришлось немного посидеть со студентами в очереди, но не так долго. Как и предполагалось, к часу дня Вениамин Ростиславович радостно закончил, как ему виделось, самое сложное и хлопотное. Бегать с этажа на этаж и занимать очередь в несколько кабинетах одновременно – это, конечно, хлопотно, но выполнимо при всех имеющихся трудностях. Главное, что всё зависело от него самого, главное, чтобы правильно всё рассчитать, а именно это он делал идеально, что и произошло: неприятных накладок практически не случилось, так – что-то по мелочи, не очень существенно.

      Перекусив на скорую руку в ближайшем всепогодном и везде маячившемся «ресторане» быстрого питания, чтобы не тратить драгоценное время, Вениамин Ростиславович отправился доказывать, что он не опущенный наркоман. Автобус, метро, маршрутка – городской набор для старых, отдалённых, промышленных, а теперь новых, приближенных, спальных районов, и часа три спустя он сидел с тончайшим и почти прозрачным талончиком, напоминающим по ощущениям дешёвую однослойную туалетную бумажку, на приём к суровому, но объективному наркологу. Очередь была, но не критическая. Где-то минут через двадцать его пригласили в кабинет. Видавший всяких и всякое немолодой нарколог занимал просторное помещение, в котором умещались не только два немаленьких письменных стола, но ещё и три вместительных шкафа. Створки были закрыты, но можно было предположить, что в них хранились дела тех, кто состоял на невоеннообязанном учёте и не по своей доброй воле.

      Вениамин